ством войной, которая развивается медленно, нанося Испании большой ущерб… 
Требуют найти такую формулу, которая по
ложила бы конец военным действиям
».

Озабоченность судьбой страны, самоистреблением нации приняла форму требований 
национального примирения.
Франко недаром считал 1938 год, принесший националистам большие военные победы, 
«самым трудным военным годом».
Однако в миллионной армии националистов не было сопротивления и саботажа, и она 
оставалась опорой диктатора. Несмотря на общую усталость от гражданской войны, 
недовольство многих личностью высокомерного, коварного и отчужденного от 
публики каудильо и его образом действий, приказы Франко и его штаба по-прежнему 
выполнялись. Пресыщение войной в националистической Испании, как правило, не 
переходило в систематическое сопротивление органам власти.
При переходе же кем-либо этой грани каудильо и его ближайшее окружение (Варела, 
Кинделан, Мильян, Понте, Саликет, Хиль Юсте) действовали оперативно и 
безжалостно. Открытых оппозиционеров тут же объявляли заговорщиками и 
отправляли в трибуналы.
Осенью 1938 года такая участь постигла свыше 1000 активистов Фаланги. Трибуналы 
без весомых доказательств обвинили их в умысле против каудильо и в намерении 
помириться с «красными». Смертных приговоров не последовало, однако же все 
обвиняемые, подобно Эдилье и его двадцати соратникам, оказались за решеткой.
(Попутно отметим, что масонские ложи в националистической Испании были 
запрещены, а пребывание в них приравнивалось к тяжкому уголовному 
преступлению…)
Положение в Республике осенью 1938 года было иным. Личность приветливого и 
общительного Негрина не вызывала нареканий, но продолжение им войны и его 
зависимость от СССР и компартии стали объектом растущих нападок и причиной все 
большего неповиновения правительству на местах и в среднем звене аппарата.
Победивший ранее Ларго, Асанью, Компаниса и Прието, премьер-министр не мог не 
чувствовать, что теперь власть стала ускользать из его рук. Нахождение 
правительства в течение целого года вдали от основной территории Республики – в 
нелюбимой испанцами полуокруженной Каталонии укрепляло влияние и позиции его 
противников.
Пытаясь в очередной раз нащупать путь к почетному миру, Хуан Негрин в октябре 
1938 года договорился с СССР и лондонским Комитетом невмешательства о роспуске 
созданных Коминтерном интернациональных бригад.
Через интербригады, по подсчетам националистов, за два года прошло до 125 000 
иностранных граждан. Их существование вызывало раздражение многих испанцев по 
обе стороны фронта. Ранее покровительствовавшее Коминтерну и интербригадовцам 
руководство СССР к 1938 году охладело к обеим организациям, усматривая в них 
гнездо шпионажа.
К осени 1938 года военная ценность бригад была небольшой, и ими можно было 
пожертвовать. После тяжких фронтовых потерь и дезертирства в интернациональных 
бригадах оставалось не более 10 000 человек, многие из которых были ранены, 
больны или разочаровались в Республике и так или иначе собирались ехать на 
родину.
28 октября 1938 года после прощального парада интербрига-довцев в Барселоне 
бригады официально перестали существовать. Вместе с большинством их бойцов 
Испанию покинул и «альба-сетский мясник» Марти. В обмен на упразднение 
интернациональных бригад Комитет невмешательства добился согласия Италии на 
эвакуацию из Испании такого же количества итальянских добровольцев. С ними 
отбыл и генерал Берти.
Однако правительство националистической Испании по-прежнему не искало мира по 
соглашению. Речь Негрина по Мадридскому радио 2 октября, когда он открыто 
говорил о необходимости понимания и мира между испанцами, его осуждение 
«иностранного вмешательства» и роспуск интербригад не произвели впечатления в 
Бургосе. Та же участь постигла обнародованное 2 декабря предложение Негрина 
растворить все партии и профцентры Республики в новой организации – 
Национальном фронте.
В сущности, Негрин собирался упразднить ненавистный националистам Народный 
фронт, компартию и даже собственную партию. Предложение вызвало некоторый 
интерес у отдельных групп фалангистов, но не у верховного вождя 
националистической Испании. Франко видел в инициативе Негрина только судорожные 
маневры стороны, загнанной в угол и обреченной на поражение.
К октябрю хорошо вооруженные националисты овладели половиной плацдарма, 
утраченного ими ранее за пять дней, и воздушными налетами уничтожили почти все 
неприятельские переправы. Они наращивали наступательные усилия. Армия Модесто 
мало что могла им противопоставить. Она расстреляла последние боеприпасы и была 
физически истощена. Из прежних 60 артиллерийских батарей уцелело только шесть. 
Наступил холод. В ноябре в долине Эбро выпал снег.
Правительство Негрина долго не санкционировало отступления с плацдарма. Оно 
надеялось истощить врага и склонить его к переговорам. Оборона плацдарма южнее 
Эбро давала Республике иллюзию если не грядущей победы, то хотя бы военного 
равновесия. Но надежды не были подкреплены трезвым оперативным расчетом. Силы 
республиканцев иссякали быстрее, чем силы националистов.
11 ноября Ягуэ двинул войска в пятое по счету наступление. 14 ноября Барселона 
разрешила Модесто эвакуировать то, что осталось от его войск. Переправ более не 
существовало. 15- 16 ноября последние остатки Армии Эбро на лодках вернулись на