националистам. Фактически они готовили Испании статус германской полуколонии. 
Из Саламан-ки и Бургоса после всевозможных отсрочек и отговорок (пропажи 
документации и т.п.) в сентябре 1937 года последовал решительный отказ. Франко 
объявил германскому послу: «
Ни за что. Лучше потерять все, чем отдать или заложить частицу нацио
нального богатства
».

Когда же посол рейха намекнул, что без германского оружия и советников 
националисты рискуют проиграть войну, каудильо возразил почти в духе своего 
заклятого врага Ларго Кабальеро: «У ж лучше мы уйдем в горы и станем 
партизанить». В отместку Гитлер и Геринг прекратили военные поставки из рейха и 
отказывались возобновить их в течение полугода – вплоть до начала 1938 года. 
Этот шаг не помешал националистам завершить завоевание Севера и отбить удары 
республиканцев в Арагоне. Оказалось, что националистическая Испания сильна 
вовсе не только германскими военными поставками.
С лета 1937 года к малоизвестному обозревателю «Дейли телеграф» Кардозо, 
уверенно предсказывавшему грядущую победу Франко, присоединились крупнейшие 
военные аналитики Запада вроде капитана Лиддела Гарта, полковника Шарля де 
Голля и генералов Гейнца Гудериана и Джона Фуллера. Оптимизм же сочувствовавших 
Республике военных и политических обозревателей СССР, Мексики и США неизбежно 
снижался.
Имевшие только военное образование вожди националистов успешно разгадывали и 
экономические ребусы. В националистической Испании на основании военного 
положения власти решительно вмешались в экономические процессы. Они заморозили 
цены и зарплату, чем поддержали курс песеты и спасли население от тягот 
инфляции. Спекуляция сурово преследовалась и потому не прижилась на территории 
националистов.
Отсутствие золотого запаса они восполнили энергичной и жесткой финансовой и 
налоговой политикой. Как в тогдашнем СССР, населению националистической Испании 
предписывалось сдавать государству драгоценные металлы, иностранную валюту и 
ювелирные изделия в обмен на наличные деньги. Налоговое бремя правительство 
Франко упорядочило и перераспределило в ущерб высокооплачиваемым слоям. Были 
введены налоги на доходы свыше 60 000 песет в месяц и на питание в ресторанах 
(каждое блюдо надлежало оплачивать в тройном размере). Учреждены были также 
«налоги роскоши» – на табак, вино и на военные нужды. Их платили все слои 
общества, кроме духовенства.
Функции Испанского банка с успехом исполняли два его филиала в Бургосе и 
Севилье. К 1938 году националисты напечатали в Германии песеты нового образца и 
постепенно изъяли из обращения прежние – республиканские. После этого, невзирая 
на отсутствие у националистов золотого запаса, на биржах Лондона, Парижа, 
Амстердама, Танжера за националистическую песету давали вдвое-втрое больше, чем 
за республиканскую.
Несмотря на мобилизацию, перебоев с поставкой в города и армию продовольствия, 
очередей в магазинах и т.д. не отмечалось. Нормы выдачи продовольствия по 
карточкам были заметно выше, чем в Республике.
Частный сектор был несколько сокращен конфискацией собственности сторонников 
Республики. В остальном отношении экономика контролировалась в основном 
несколькими фирмами. Националисты не занимались «коллективизацией» и 
«муниципализацией». Однако действия частных фирм, особенно экспорт-но-импортные,
 находились под неусыпным контролем органов власти.
Тыл националистической Испании стал к 1938 году вполне спокойным. Большая часть 
фалангистов и монархистов перешла на положение младшего партнера каудильо, 
прочие внутренние оппозиционеры находились в тюрьмах или выехали за рубеж. 
Республиканских агентов на националистической территории было немного. Очагами 
партизанского движения оставались только Астурия и Эстремадура. И дело было не 
только в постоянных политических репрессиях, как уверяли противники Франко, 
репрессии активно применяла и Республика. Если на территории националистов за 
годы войны, по разным подсчетам, было истреблено от 72 000 до 88 000 
человеческих жизней, то на республиканской погибло или пропало без вести от 70 
000 до 86 000 человек.
Однако тыл националистов был прочнее и безопаснее республиканского. Ведь власти 
националистической Испании, в отличие от Республики, были безжалостны не только 
к политическим противникам, но и к уголовникам. Их сторонники каудильо не 
объявляли «жертвами бесчеловечного эксплуататорского общества» и не выпускали 
сотнями из тюрем. Националистический тыл был разоружен, а гражданская гвардия и 
фалангистская милиция исправно блюли правопорядок. Поддержанию оного и охране 
военной тайны способствовали запрещение проституции и спортивных состязаний и 
еще раньше – закрытие всех увеселительных заведений. Многочисленные 
административные ограничения не коснулись только любимой испанцами корриды.
Чудеса политико-управленческого искусства показал Кейпо де Льяно. «Севильский 
шут» и «палач Андалузии», как его называли враги, заключил серию экономических 
соглашений с Германией и Италией. Независимо от Бургоса он получал в обмен на 
сырье и продовольствие автомашины и стрелковое оружие. Он даже оказался 
реформатором: Кейпо до конца войны отменил на подвластной ему территории 
арендную плату, чем успокоил многочисленных и буйных андалузских бедняков.
Кроме того, Кейпо уговорил крупнейших землевладельцев Южной Испании (Луку де 
Тену, Мединасели, Романонесов и др.) бесплатно уступить крестьянству часть 
земель и тем расширил массовый характер диктатуры.
Проще говоря, пьянице и солдафону Кейпо, болтавшему по радио – «Сегодня я