якобы закладывали «динамитные заряды». Однако Герника была древней баскской 
столицей, в ней находился священный дуб, под которым древние баски некогда 
заседали и вершили суд. Ни один баск не выполнил бы приказа о разрушении города,
 если бы Агир-ре отдал его.
Днем позже националисты официально объявили, что 27 апреля их самолеты не 
поднимались с аэродромов и, следовательно, физически не могли бомбить городок. 
Однако Герника погибла 26-го числа. 4 мая дикторы Саламанки добавили: в Гернике 
«видны следы пожаров после недели артобстрелов и бомбежек». Город бомбили три с 
половиной часа. Но кто его бомбил – умалчивалось.

Через несколько месяцев информационные службы Франко сделали открытие – бомбили 
республиканские ВВС. Однако тогда же неназванный штабной офицер националистов 
поведал английским репортерам, рассказывая об участи жителей Герники: «
Мы бомбили их, бомбили и бомбили
!» Однако осталось не уточненным, кого же он подразумевал под словом «мы» – 
германо-итальянских союзников или же именно испанских националистов.

Современные зарубежные историки в большинстве склоняются к выводу, что 
официальные заверения Франко о непричастности националистов к бомбардировке не 
были ложью. Из всех публикаций видно, что авиация, подчиненная генералу 
Киндела-ну, не участвовала в налете на Гернику.
Прямую ответственность несло командование «Легиона Кондора» во главе с 
Вольфрамом фон Рихтгофеном и его начальство в рейхе – штаб рейхсмаршала Геринга.
 Подчиненный только Берлину Рихтгофен, по всей вероятности, не потрудился 
известить Франко или Молу о намерении уничтожить Гернику. Он поставил их перед 
свершившимся фактом.
Каудильо же не хватило духу сообщить всему миру, что немецкие и итальянские 
летчики ему больше не подчиняются. Подобное заявление могло бы стоить ему 
уважения многих националистов и военной поддержки Гитлера и Муссолини.
Некоторые сражавшиеся в Испании германские пилоты, особенно будущий ас Второй 
мировой войны Альфред Галланд, выдвинули еще одну версию трагедии. По их словам,
 Гернику немцы разрушили без приказа, по ошибке из-за плохих бомбовых прицелов. 
Однако эта версия тоже повисает в воздухе. Ведь «ошибка» продолжалась несколько 
часов…
В политическом плане разрушение Герники стало проигрышем испанских 
националистов и германских нацистов. Оно принесло им ненужные осложнения. Оно 
окупилось только в узко военном отношении. На другой день после зверского 
налета на-варрские бригады заняли развалины Дуранго и Герники. Подавленные 
разгромом баскские части без боя оставили выгодные естественные рубежи вокруг 
городка. Националисты форсировали устье реки Герники и захватили порт Бермео.
Отход республиканцев к Железному поясу ускорялся. Оборона Бискайи дала трещину.
Из Бильбао с мая 1937 года стали уходить пароходы с беженцами. В первую очередь 
вывозили детей-дошкольников и младших школьников. Часть приняли Франция и 
Англия (до 4000 человек), часть (5000 детей) – СССР. Соединенные Штаты, 
демонстрируя преувеличенное уважение к принципам «невмешательства», отказались 
принять хотя бы одного ребенка, дабы не быть обвиненными в нарушении 
нейтралитета.
С другой стороны, уничтожение священного города и части гражданского населения 
временно сплотило басков и повысило их стойкость. Несмотря на введение 27 
апреля в сражение итальянских дивизий с новым командующим – отличившимся в 
Эфиопии генералом Этторе Бастико, несмотря на господство националистов в 
воздухе, май 1937 года стал лебединой песней сопротивления Бискайи. Войска 
Солчаги и Бастико двигались вперед еще медленнее, чем в апреле. На помощь 
Бискайе прибыли подкрепления из Астурии – около десяти пехотных батальонов. В 
них состояло до 7000 превосходных бойцов-динамитчиков. При всей неприязни 
религиозных басков к безбожникам-шахтерам, при всех политических колебаниях 
баскской элиты правительство Агирре не возражало против прибытия астурийцев.
Кое-какую помощь удалось получить из центра. В мае – июне с Мадридского фронта 
удалось перебросить две истребительные эскадрильи. Оттуда же прибыло несколько 
военных руководителей с незапятнанной репутацией, отличившихся при обороне 
столицы и в дни Гвадалахары – полевые командиры Галан, Кристобаль и Нинетти, 
«Горис» – советский военный советник Го -рев.
Впрочем, одновременно военное министерство отозвало из Бильбао кастильца и 
республиканца Льяно де ла Энкомиенду, у которого не сложились отношения с 
Агирре. Его заменили баском – генералом Гамиром Улибарри, этническое 
происхождение которого было вполне уместно, но честность и талант которого в 
отличие от предшественника были под сомнением.

Пока что баскская пехота научилась рыть убежища и укрываться в них. Территорию, 
уступленную врагу днем, она отбивала в ночных сражениях. Несколько итальянских 
батальонов у Бер-мео было окружено басками и с трудом, только через несколько 
дней, при помощи наваррцев пробило кольцо окружения. Военные летописи Мануэля 
Аснара пестрят выражениями: «
Очень
упорное противодействие противника… большие трудности… Гарсиа Валино отходит 
ночью на исходные позиции
…»

Теперь все силы Молы и Солчаги были вовлечены в напряженное сражение. У 
Республики появился хороший шанс атаковать неприятеля на основных фронтах.