железных дорогах и складах. Очагом партизанских действий стала Эстремадура. На 
военных предприятиях Кадикса и Толедо были выявлены вредители.
Стремясь к внутриполитической консолидации и укреплению собственной власти, 
каудильо весной 1937 года принудительно объединил все политические группы и 
течения националистической Испании от правых республиканцев до монархистов в 
блок под эгидой Фаланги. Однако главой пополненной и реформированной Фаланги 
Франко провозгласил самого себя. Это понравилось огромному большинству кадровых 
военных, видевших в фалангистах всего лишь «испорченных тыловых барчуков», но 
вызвало негативную реакцию многих монархистов и, естественно, части фалангистов 
во главе с заместителем Примо де Риве-ры – 28-летним Мануэлем Эдильей.
На улицах наваррских и кастильских городов в середине апреля вспыхнули 
потасовки между сторонниками и противниками Франко, а фалангисты-оппозиционеры 
открыто призвали испанцев подчиняться только тем указам каудильо, которые 
санкционированы Эдильей.
Франко нанес ответный удар. Через десять дней политической неопределенности 
Эдилья и двадцать его ближайших приверженцев по распоряжению каудильо были 27 
апреля взяты под арест и преданы суду, который приговорил их к смертной казни.

Когда молодой фалангист Дионисио Ридруэхо нашел возможность побывать у каудильо 
и заявить протест против арестов и смертных приговоров, Франко удивился: «
Арестовали Эдилью?
Мне даже не доложили… Впрочем, против него, наверное, на
шли что-нибудь криминальное
». Трудно не вспомнить эпизоды из русской истории с сакраментальным изречением: 
«Против него у органов есть материал».

Впрочем, когда его брат – Николас Франко напомнил, что необязательно «творить 
мучеников», каудильо согласился на смягчение приговора. Казнь фалангистам 
заменили различными сроками заключения. Всех прочих фалангистов Франко подверг 
административному наказанию – запретил им под страхом смертной казни находиться 
в Саламанке, вынудив перебраться в Валья-долид.

С тех пор в рядах Испанской фаланги и среди монархистов еще много лет 
продолжалось глухое брожение, направленное против Франко и армейской верхушки. 
Периодически оно принимало форму протестов, иногда – характер заговоров. Многие 
втихомолку угрюмо повторяли: «
Франко умертвил Фалангу. Ее не
воскресить
».

Фалангисты и монархисты оказались почти такими же союзниками военных кругов, 
как анархисты, баски, каталонцы и коммунисты – союзниками Республики.
Однако Франко был куда последовательнее и безжалостнее демократов Асаньи, Ларго 
и Хираля. Как и подобает военачальнику, он подавлял открыто оппозиционные 
действия на основании законов военного времени. Военные неудачи и борьба с 
внутренней оппозицией побудили Франко весной 1937 года надолго отказаться от 
намерений овладеть Мадридом, которым он упрямо следовал с момента прибытия из 
Марокко. Теперь штаб кау-дильо в согласии с германскими военными советниками 
перенес центр тяжести войны на Север, направив войска против Астурии, Бискайи и 
Сантандера.
Республиканский Север был территориально невелик – всего 25 000 квадратных 
километров с 2 миллионами жителей. Он тянулся в длину на добрых 300 километров, 
но в ширину – всего на 45-50. С первых дней войны Север был отрезан от 
остальной Республики 200-километровой полосой восставших провинций и 
поддерживал с нею связи только по воздуху и морю, поэтому постоянно испытывал 
сильнейшую нехватку продовольствия, одежды и обуви. Лишь частично ее удавалось 
смягчить покупкой продуктов и товаров во Франции и Англии и гуманитарными 
поставками под контролем Лиги Наций. Националистическая морская блокада 
существенно затрудняла снабжение фронта и тыла.
К тому же на небольшой территории – вдвое меньше Бельгии – действовали 
одновременно автономное правительство Бис-кайи, Совет Астурии и Леона и 
Сантандерский комитет. В Бис-кайе политическое большинство составляли баскские 
националисты, в Астурии – коммунисты и социалисты, в Сантандере – буржуазные 
республиканцы. Их органы власти считали себя суверенными и то не хотели, то не 
могли координировать действий. В частности, правительство Агирре, несмотря на 
войну, предпочитало покупать уголь в Англии, а не в близлежащей Астурии. 
Астурийцы нуждались в бискайской руде, но баски по-прежнему вывозили ее в ту же 
Англию.
Армии и мобилизаций на Севере не было. Воевали колонны добровольцев-дружинников.

На первый взгляд самой легкой добычей на Северном фронте националистам должна 
была показаться плохо вооруженная и голодавшая Астурия, в теле которой к тому 
же сидела заноза в виде Овьедо. Но в Саламанке объективно оценивали стойкость и 
решимость астурийских горняков – вернейших приверженцев Республики. К тому же в 
пролетарско-крестьянской Астурии почти отсутствовала «пятая колонна».
В результате астурийцы в феврале – марте 1937 года вновь штурмовали Овьедо, 
отвлекая часть националистических резервов с Центрального фронта. Шахтерам 
удалось вторично замкнуть окружение города, боеприпасы продовольствия пришлось 
доставлять по воздуху. Атаки были прекращены только после окончания Харамского 
сражения. Это был редчайший пример необычной военной ситуации, когда не сильная