советской военной техники. Руководить сражением должен был командующий 
Центральным фронтом генерал Посас. Его советником был «Купер» – комкор Г.И. 
Кулик, овеянный славой гражданской войны в России, «победитель при Царицыне».
Однако готовилась операция чрезвычайно медленно. Ее назначили на 27 января, 
затем перенесли на 1 февраля, затем – на 12 февраля. Мешали трудности на 
железных дорогах, медленное освоение новобранцами советского оружия, 
поразительная беззаботность. Очень многие были уверены, что после ноябрьских 
боев у Мадрида Республика «обречена на победу» и нет необходимости торопиться. 
За январь план операции успели «проболтать». О нем знала вся Валенсия. За 
столиком ресторана доморощенные стратеги обсуждали его в деталях. Поэтому не 
было ничего удивительного в том, что о плане узнали и националисты.
Франко и Варела быстро перегруппировали резервы. Поскольку после Махадаонды 
внимание мадридского командования было приковано к северу и северо-западу, 
националисты решили атаковать юго-восточнее столицы, в долине реки Харамы, и 
отрезать Мадрид от остальной Испании.
Опередив неприятеля на шесть суток, националисты пятью мобильными бригадами 6 
февраля перешли в наступление. В авангарде привычно шли марокканцы и 
Иностранный легион. Участвовали также два небольших «добровольческих легиона» – 
португальский и ирландский. Пехоту и кавалерию поддерживали 6-дюймовые батареи. 
Впервые в сражении участвовали также новейшие германские 88-миллиметровые 
зенитки, едва закончившие полигонные испытания в рейхе.
Танков и броневиков у наступающих на сей раз не было. Соединения «Ансальдо» и 
«Т-1» после жестокого урона, понесенного в Мадриде и Махадаонде, находились на 
ремонте и отдыхе. Тем не менее слаженными действиями националисты сразу 
проделали бреши в растянутой неприятельской обороне и веерообразно устремились 
на восток и юго-восток. Они быстро овладели высотами – Ла-Мараньосой и 
Пингарроном и к 8 февраля взяли под обстрел автостраду Мадрид – Валенсия, 
намереваясь перекрыть ее.
Снабжение столицы было нарушено. Генштаб Республики, уверенно готовившийся 
наступать, несколько дней был в трансе. В Валенсии снова заговорили о 
невозможности удержать столицу.
Отступавший генерал Посас рассчитывал остановить неприятеля у мостов через 
Хараму. Харама, как и Мансанарес, неширока, но протекает в долине с крутыми и 
высокими берегами. Переправа через нее без мостов крайне затруднена, а каждый 
мост охраняла целая рота, вооруженная пулеметами. Однако марокканцы в ночь на 8 
февраля тайно пробрались к мостам, пользуясь небрежностью республиканцев в 
сторожевой службе. Бесшумно, одним холодным оружием арабы в темноте уничтожили 
охрану и завладели мостами. Националисты переправились на восточный берег реки. 
Не имея в тылу оборонительных рубежей, Центральный фронт все более подавался 
назад.
Перепуганный фронтовой штаб несколько раз просил помощи, в том числе у Хунты 
обороны Мадрида. Наконец 11 февраля Миаха прислал 11-ю дивизию Листера. Она на 
несколько дней стала стержнем республиканского сопротивления. Затем военное 
министерство двинуло подкрепления из Леванта, в том числе находившуюся на 
отдыхе бронетанковую бригаду Павлова. К Ха-раме стянули почти всю 
республиканскую авиацию – до 130 машин. Над долиной реки произошли грандиозные 
воздушные бои, шедшие в несколько ярусов.
С 14 февраля силы националистов начали иссякать. Встречные удары противника 
учащались и усиливались. Высоты переходили из рук в руки. Особенно сильный удар 
марокканцам Ягуэ нанес 15-16 февраля майор Модесто. Советская бронетанковая 
бригада заставила националистов понести тяжелые потери. Ее командир Павлов стал 
героем сражения.
Под сильным натиском неприятельской авиации, танков и пехоты марокканцы впервые 
за всю войну побежали. Генерал Ва-рела оставил часть захваченной территории и с 
трудом удержал Пингаррон и небольшой плацдарм на восточном берегу Харамы.
К 27 февраля Харамское сражение затихло. Наступление Ва-релы оказалось не 
особенно плодотворным. За неделю упорных наступательных боев националистам 
удалось отбросить неприятеля на 10-14 километров к востоку. Темп операции 
составлял не более 2 километров в день. Окружить Мадрид так и не удалось. Между 
южным и северным авангардами националистов зияла пропасть почти в 70 километров.
 А единственная автострада, связывавшая столицу с остальной Республикой, теперь 
тоже не могла работать с полной нагрузкой, так как оказалась под артиллерийским 
огнем националистов.
Обеим сторонам битва на Хараме стоила очень дорого – почти по 20 000 человек 
ранеными и погибшими. Унационалистов сильно поредели марокканские части и 
Иностранный легион, лишившись половины бойцов. Харама предвещала гибель этим 
элитарным частям Франко. Ровно столько же потеряли республиканские 
интернациональные бригады. Их роль и значение в военных действиях в дальнейшем 
тоже значительно уменьшились. Потери ирландского и португальского легионов были 
еще внушительнее, и они вскоре были распущены. Немногие уцелевшие бойцы 
вернулись на родину.
Любопытным явлением Харамского сражения были новые тактические приемы 
наступающих, выработанные германскими военными советниками. Франко и Варела 
отказались от ведущей роли бронетехники при прорыве фронта. Вместо «Ансальдо» и 
«Т-1» в первых рядах пехоты и конницы наступали противотанковые и зенитные 
батареи. Их огнем националисты нанесли ощутимый урон танкам и ВВС врага, а 
также его пехоте. Впервые зенитная артиллерия была использована не против 
воздушных, а против наземных целей.
На Хараме националисты применили только что изобретенное противотанковое 
средство – бутылки с зажигательной смесью. В дальнейшем им суждено было войти в