спокойствия.) Из-за границы возвращались левые экстремисты, сумевшие 
эмигрировать после восстания 1934 года. Амнистированные несли с собой заряд 
ненависти ко всем противникам Народного фронта. Бывшие эмигранты везли еще и 
инструкции Коминтерна…
Ходили слухи, что из Москвы в Испанию под чужими фамилиями прибывают эмиссары 
Сталина с заданием совершить государственный переворот. Правые газеты уверяли, 
что ими руководит венгерский коммунист Бела Кун – незадачливый глава венгерских 
Советов 1919 года и палач белых офицеров в Крыму 1920 года. На Западе он не без 
оснований пользовался славой второго Робеспьера. Позже выяснилось, что Кун 
тогда не покидал пределов СССР. Современные публикации, однако, подтверждают, 
что Коминтерн уже с 1932 года проявлял возрастающий интерес к событиям в 
Испании, увеличивал финансирование испанской компартии, активно инструктировал 
ее руководителей и т.д.
Несмотря на отсутствие в Мадриде советского посольства, страна была наводнена 
пропагандистскими брошюрами о процветании социализма в СССР и счастливой жизни 
советских трудящихся. Работу Коминтерна в Испании весной 1936 года возглавляли 
сразу три законспирированных международных революционера, давно бежавших с 
родины и существовавших на деньги советского народа- аргентинец Виктор 
Кодовилья, итальянец Пальмиро Тольятти и венгр Дьердь Гере.
Возможно, именно благодаря стараниям новых лидеров малозаметная и слабая ранее 
испанская компартия выбралась на политическую авансцену. Теперь она имела 
парламентскую фракцию, уверенно наращивала влияние в городах и впервые 
развернула массовую агитацию в деревне.
Ряды компартии стали пополняться за счет других партий и организаций.

«Коммунисты расширяли влияние во всех сферах, –
свидетельствует испанский либеральный публицист Фернан Мануэль. –
Их пропаганда достигала самых глухих сел. Старосты
деревень встречали их с возгласом «Салют!» и поднятым сжа
тым кулаком».

Каждая неделя отсрочки реакцией удара по Республике приводила в ряды компартии 
массы новых членов. Левые социалисты, обескураженные аморфностью и 
беспорядочностью политики своей партии, часто шли к коммунистам, у которых 
революционность сочеталась с великолепной дисциплиной. Сыновья старых 
анархистов, привлеченные военной действенностью компартии, стали отходить от 
идеологии отцов, чтобы вступить в молодую, со свежей кровью партию.
Компартия захватила идейное руководство в массовой «Объединенной 
социалистической молодежи» и ее военных формированиях. Под ее влиянием 
оказались левые социалисты вроде Альвареса дель Вайо. Их становилось все 
труднее отличить от коммунистов. Дель Вайо в марте 1936 года даже выезжал в 
столицу международного коммунизма – Москву, где встречался с высокопоставленным 
советским журналистом М.Е. Кольцовым (Фридляндом). Последнему предстояло вскоре 
прибыть в Испанию, а дель Вайо – стать министром. Только ли с Кольцовым виделся 
в Москве дель Вайо, очень близкий к Ларго Кабальеро, до сих пор остается 
загадкой…
Но дни наибольшего могущества испанских коммунистов были еще впереди.
Под влиянием левых экстремистов рабочие повсеместно начали выходить на улицы. 
Возобновились сильнейшие антицерковные бесчинства: ежемесячно подвергалось 
нападению до 40 храмов, дня не проходило без поджога какой-либо церкви. В 
стране начались массовые забастовки, политические демонстрации и крестьянские 
волнения, вызванные «провокациями реакционеров». Останавливались заводы и 
железные дороги, пустели строительные леса, закрывались магазины. Летом 1936 
года в Мадриде бастовали строители, трамвайщики, официанты и даже тореадоры.
Почти все стачки (95%) завершались победой рабочих. Они добились от хозяев 
сокращения рабочего дня при сохранении прежних ставок, введения страхования 
работников, улучшения условий труда и восстановления на рабочих местах всех 
уволенных после 1931 года.
С весны 1936 года забастовки стали переходить в захват рабочими предприятий, 
закрытых владельцами. В руки профсоюзов перешло несколько андалузских рудников 
и судоверфей, пивоваренный завод, мадридский трамвай. С апреля – мая крестьяне 
Андалузии, Валенсии и Каталонии под влиянием городских агитаторов в ряде мест 
приступили к присвоению и разделу помещичьих земель. Кое-где в подражание 
Советской России появились первые коллективные хозяйства. Испании Народного 
фронта суждено было познать насильственную коллективизацию без социализма.

Часть предпринимателей пыталась остановить самоуправство рабочего класса 
локаутами – массовыми увольнениями. Финансово-промышленная верхушка переводила 
капиталы за рубеж, обесценивая собственную песету. Некоторые, в том числе Хуан 
Марч, сразу после февральских выборов покинули страну.
Гранды Андалузии и Кастилии давали батракам расчет, оставляя поля и сады 
невозделанными или, наоборот, неубранными, провоцируя рост безработицы и цен. 
Газеты монархистов и листовки Испанской фаланги предсказывали «гибель родины» и 
открыто нагнетали ненависть и презрение к Республике. Крайне враждебную к 
Народному фронту позицию заняло и духовенство.

На короткое время ударной силой противников Народного фронта стала 15-тысячная 
Испанская фаланга, боевики которой с 1934 года проходили выучку в фашистской 
Италии. Девиз этой численно небольшой, но смело действовавшей военизированной 
организации звучал так: «