навстречу огню противника, подобно атаке баварской бригады улан под Лагардом 11 
августа 1914 года или 13-го драгунского полка под Борзими 12 ноября. Это 
показывает, что выводы, касающиеся Халена, остаются справедливыми для многих 
других операций.



Согласно первоначальной задаче генерал фон дep Марвиц должен был продвинуться 
до линии Антверпен — Брюссель — Шарлеруа, чтобы втянуть в бой бельгийские, 
британские и французские силы, находившиеся в Бельгии. По прошествии времени 
возникает законный вопрос: почему фон дер Марвиц сразу, как только было 
установлено наличие бельгийцев за Геттой к югу от Диста, не попытался нанести 
удар севернее реки Демер? Если бы ему удалась попытка связать северное крыло 
бельгийской армии, он мог бы провести рекогносцировку по меньшей мере до линии 
Антверпен — Брюссель и действовать против флангов противника: либо произведя 
охват за рекой Демер совместно с частями 1-й армии, либо перекрыв переправы 
через Демер и Диль и тем сделав затруднительным для бельгийцев прорыв в 
направлении Антверпена. Еще один обоснованный вопрос: почему атака на Хален и 
Гетту, раз уж ее было решено предпринять, не проведена более широким фронтом, 
всеми кавалерийскими частями одновременно и хотя бы первоначально спешившись, 
чтобы захватить достаточно широкий плацдарм, раздробить сплоченность обороны и 
затем использовать скорость кавалерии, чтобы окончательно рассеять противника?








Мы найдем ответы на эти вопросы, когда выясним, согласно каким военным теориям 
кавалерия Германии — на самом деле и других стран тоже — обучалась, снаряжалась 
и готовилась к бою.



Эти теории получили наиболее ясное отражение в последнем предвоенном уставе. 
Устав датирован 1909 годом, и раздел по тактике открывается словами: «Атака в 
конном строю — основной способ ведения боя кавалерией». Игнорируя уроки 
полуторавековой истории военных действий, авторы устава неукоснительно 
следовали не только духу, но в значительной мере и букве боевой тактики фон 
Зейдлица (кавалерийского полководца Фридриха Великого) и свято верили, что 
могут отмахнуться от всех произошедших за это время изменений, диктуемых все 
более ускоряющимся ходом технического прогресса. Экипировка и вооружение 
выдавали страстную тоску по великим кавалерийским битвам прошлого, а при 
подготовке делался чрезмерный упор на совершенствование в верховой езде, 
упражнения в сомкнутом строю и конные атаки.



Мы только что увидели, чем аукнулась такая подготовка командиров и их частей в 
первых операциях войны. Мы назвали цену, которая была заплачена кровью. По всей 
вероятности, сообщения о том, что бельгийская кавалерия собирается разместиться 
в Халене, заставили немцев поверить, что противник в самом деле даст втянуть 
себя в сражение в конном строю; к тому же эти сообщения склонили немцев к 
недооценке стойкости и тактической эффективности бельгийской кавалерии в пешем 
сражении. В результате, естественно, последовал кровопролитный разгром, который 
подорвал доверие войск к своему командованию, тогда как их представление о силе 
противника сверх меры возросло.



Еще в 1909 году фон Шлиффен нарисовал картину современного поля боя, и сегодня 
точно так же, как и тогда, она соответствует действительности. «Всадников не 
будет видно. Кавалерия должна будет выполнять свои задачи, находясь вне 
пределов досягаемости пехоты и артиллерии. Заряжающиеся с казенной части орудия 
и пулеметы без всякой жалости изгонят кавалеристов с поля боя».



Что же касается использования кавалерии для оперативной рекогносцировки, 
официальная летопись рейхсархива вынесла следующий вердикт: «Уже на начальном 
этапе войны, причем на всей территории военных действий, стало слишком очевидно,
 что в мирное время на стратегическую разведку, осуществляемую крупными 
кавалерийскими группами, возлагались совершенно чрезмерные надежды. Как правило,
 кавалерия при разведке боем может определить местоположение полосы боевого 
охранения противника, но она не способна прорваться сквозь нее и установить, 
что творится у противника в тылах» (Рейхсархив, I, 126). В 1914 году высшее 
командование переоценивало действенность оперативной разведки, производимой 
кавалерией, и при этом упускало из виду новые возможности разведки,