И хотя записи Гальдера отрывочны, «Военный дневник» дает ясное представление о 
том, как лихорадочно работал мозговой центр гитлеровской военной машины, 
воплощая в жизнь, чудовищное и преступное решение фашизма. 
Из других проблем истории рассматриваемого периода следует остановить внимание 
еще на одной. 
Когда гитлеровское руководство впервые в ходе второй мировой войны приняло 
решение напасть на Советский Союз? 
Изучение и сопоставление ряда фактов, связанных с событиями конца мая — июня 
1940 года, т. 
е. с периодом завершения победы над Францией, свидетельствуют о том, что Гитлер 
уже тогда приходил к решению направить следующий удар на СССР. Так, начальник 
штаба оперативного руководства вермахта Йодль заявил на Нюрнбергском процессе: 
«Еще во время кампании на Западе, то есть в мае — июне 1940 года, Гитлер сказал,
 что он решил принять меры против Советского Союза, как только наше военное 
положение позволит это сделать»{*4}. Аналогичные свидетельства есть в сборнике 
о подготовке германского вторжения в Англию{*5}, в воспоминаниях заместителя 
Йодля генерала Варлимонта{*6} и в некоторых других материалах. 
Первая запись Гальдера о подготовке нападения на СССР относится к 30 июня 1940 
года: «Основное внимание — на Восток». Следующая, уже более определенная, 
сделана 3 июля: «Оперативные вопросы: в настоящее время на первом плане стоят 
английская проблема, которую следует разрабатывать отдельно, и Восточная 
проблема. Основное содержание последней: способ нанесения решительного удара 
России, чтобы принудить ее признать господствующую роль Германии в Европе». 
На следующий день Гальдер делает короткую заметку об инструктаже генералов 
Кюхлера и Маркса (командующего и начальника штаба 18-й армии): «О задачах 18-й 
армии, [19] касающихся оперативных проблем на Востоке». Затем Гальдер 
заслушивает доклад начальника отдела иностранных армий Востока Кинцеля «о 
группировке русских войск» и изучает планы железнодорожных перевозок. «С 18.07 
начнется переброска танков на Восток», — записывает Гальдер. 
Сначала, до второй половины июля, Гальдер ограничивается краткими заметками о 
войне против СССР. В это время идет, так сказать, переориентация взглядов, 
причем теперь в отличие от периода подготовки к Западной кампании колебаний у 
Гальдера почти нет. Во всяком случае, они непринципиальны. И вот уже 22 июля 
Гальдер делает многозначительную запись: «Русская проблема будет разрешена 
наступлением. Следует продумать план предстоящей операции». И далее идут 
конкретные предложения Гитлеру о развертывании сил, о методах наступления и 
продвижения в глубь Советского Союза, о политических целях и т. п. 
Эти данные говорят о том, что в начале и середине июля 1940 года генеральный 
штаб сухопутных войск на основе ранее принятых высшим руководством решений уже 
вел напряженную работу по подготовке агрессии против СССР. 
Установление этого факта имеет важнейшее значение не только для анализа главных 
аспектов германской стратегии того периода, но и для развенчания фальшивой и 
все еще широко бытующей на Западе версии о так называемой «превентивной войне». 
Общеизвестно, что вскоре после окончания второй мировой войны в буржуазной 
историографии получили довольно широкое распространение рассуждения 
относительно того, что Германия была якобы «вынуждена» напасть на СССР, 
поскольку Советский Союз весной и летом 1940 года проводил в Европе 
«агрессивную политику». По существу, все эти надуманные утверждения были 
почерпнуты из геббельсовской пропаганды, тон которой задало 23 июня 1941 г. 
пресловутое обращение Гитлера «к немецкому народу и солдатам Восточного фронта».
 Фашистский диктатор для оправдания своей новой агрессии выдвинул тогда лживый 
тезис, будто еще весной 1940 года Советский Союз начал развертывание сил на 
своих западных границах и «угрожал нападением на Германию». 
Не вызывает никакого сомнения, что подобные утверждения грубо извращают 
исторические факты. Генеральная линия советской внешней политики всегда была 
направлена на сохранение и упрочение мира и в тот период диктовалась прежде 
всего первостепенной необходимостью для Советской страны остаться вне войн и 
вооруженных конфликтов. В этой связи меры, которые принимал Советский Союз для 
укрепления своей обороноспособности в 1940 году и в первой половине 1941 года, 
были вынужденными и являлись реакцией на грозную опасность фашистской агрессии. 
Таким образом, [20] не стремление начать войну против Германии, а все 
усиливающаяся угроза гитлеровского нападения на нашу страну заставила советское 
политическое и военное руководство принимать ответные меры, но чисто 
оборонительного порядка. 
Уместно заметить, что на основе тезиса «превентивной войны» строили защиту 
генерального штаба на Нюрнбергском процессе немецкие адвокаты. Этот же тезис 
лег в основу многих работ тех западногерманских историков, которые в 50-е и 
60-е годы тратили массу усилий, чтобы очистить запятнанные преступлениями 
мундиры нацистской военщины. 
Показательно, что западногерманские издатели «Военного дневника» в своих 
комментариях также стараются подкрепить версию о «превентивной войне», хотя 
записи Гальдера эту версию не подтверждают. Гальдер, напротив, неоднократно 
подчеркивает отсутствие подготовки к наступлению со стороны Красной Армии в 
рассматриваемый период. Так, 6 апреля 1941 года Гальдер записывает: «Бросается 
в глаза скопление войск на Украине. Главком полагает, что не исключена 
возможность вторжения русских в Венгрию и Буковину. Я же считаю это совершенно 
невероятным». 5 мая со слов Кребса Гальдер пишет: «Россия сделает все, чтобы 
избежать войны», Об этом же сообщали германский посол в Москве Шуленбург, 
военный атташе Кестринг, его заместитель Кребс и другие. Таким образом, даже из 
материалов Гальдера следует, что в тот период, когда заправилы фашистской