досматривать, а при обнаружении запрещенных грузов захватывать или топить. 
Теперь, прежде чем остановить судно, командир подлодки должен был 
удостовериться, что оно не французское. Это было достаточно трудно, часто 
невозможно, а уж ночью и вовсе немыслимо.

Все эти приказы сильно ограничивали возможности подводников, предъявляли 
чрезвычайно высокие требования к наблюдательности и общему уровню подготовки 
офицерского состава, отягощали их грузом ответственности. Зачастую они 
увеличивали опасности, которым подвергалась подлодка. Необходимость точной 
идентификации вынуждала значительно чаще, чем хотелось бы, идти днем с поднятым 
перископом, что вполне могло привести к обнаружению подлодки. Ночью по этой же 
причине лодка должна была подойти к неопознанному судну на расстояние опасной 
близости и часто откладывать атаку, несмотря на возможность неожиданных 
изменений ситуации, что могло потребовать немедленных действий.

Упомянутые выше приказы исходили лично от Гитлера. Он стремился предоставить 
право начала военных действий противнику и все еще надеялся избежать масштабной 
войны, в особенности с Францией, несмотря на формальное объявление последней 
войны Германии. И только в конце сентября, когда надежд на благоприятное 
развитие событий уже не осталось, были отменены все ограничения на операции 
против французских судов.

Немецкое военно-морское командование реагировало очень осторожно на описанные 
мною выше меры, принятые Великобританией и шедшие вразрез с Лондонским 
соглашением по подводному флоту. Медленно и поэтапно отменялись ограничения на 
действия подводных лодок. Последовала целая серия приказов. Вначале было 
разрешено открывать огонь по судам, использовавшим радиосвязь, идущим без огней 
и имеющим палубное вооружение. А после выдачи британским адмиралтейством своим 
судам инструкций таранить немецкие подводные лодки уже было дано разрешение 
атаковать все суда, идентифицированные как враждебные, и были названы морские 
районы, которые будут считаться зонами боевых действий. Последние на первых 
порах были довольно ограниченными, но с 17 августа 1940 года все моря вокруг 
Британских островов стали считаться зоной боевых действий, в которой можно 
атаковать без предварительного предупреждения.

Значит, на мой взгляд, можно считать установленным фактом, что с начала военной 
кампании немецкое военно-морское командование неукоснительно придерживалось 
международных законов, содержавшихся в Лондонском соглашении по подводному 
флоту. И только постепенно, в ответ на нарушения, допущенные противником, мы 
начали отклоняться в сторону и в конце концов достигли стадии, что было 
неизбежно, когда Лондонское соглашение было забыто.

Все приказы и распоряжения, касающиеся операций подводных лодок в войне против 
торгового судоходства, были, ввиду своей политической значимости, предметом 
совместных консультаций военно-морского командования, министерства иностранных 
дел и правительства. Они явились результатом политических реалий, в отличие от 
соответствующих инструкций, даваемых своим подводникам англичанами и 
американцами. Например, в начале 1940 года Черчилль приказал британским 
субмаринам, действующим в проливе Скагеррак, в течение дня атаковать немецкие 
суда, а ночью – все суда без предупреждения. Этот приказ был гораздо более 
откровенным, чем все немецкие, поскольку означал, что в этих водах все суда 
нейтральных стран, причем следующие с полными огнями, также будут потоплены 
британскими субмаринами [[3] Заявление У. Черчилля в палате общин 8 мая 1940 
года.].

Таким же образом после начала войны с Японией 7 декабря 1941 года Соединенные 
Штаты сразу же объявили весь Тихий океан театром военных действий и начали 
вести там неограниченную подводную войну. При этом американцев не слишком 
беспокоили ни политические, ни какие бы то ни было другие соображения.

На Нюрнбергском процессе главнокомандующий американскими военно-морскими силами 
на Тихом океане адмирал Нимиц был вполне честен. Выступая 11 мая 1946 года в 
качестве свидетеля, он заявил: «В интересах борьбы с Японией Тихий океан был 
провозглашен зоной боевых действий. 7 декабря 1941 года начальник штаба ВМФ 
объявил о начале неограниченной подводной войны против японцев».

Являясь офицером, командующим боевым подразделением, я регулярно получал 
приказы командования ВМС, разъясняющие мне, как должна вестись подводная война 
с точки зрения политики. Ставшее результатом этого процесса поэтапное 
освобождение от обязательств, предусмотренных Лондонским соглашением по 
подводному флоту, полностью совпадало с моими собственными желаниями и 
предложениями. Я более, чем кто-либо, стремился избавиться от этих обязательств,
 поскольку несоблюдение их противником подвергало дополнительной опасности мои 
подводные лодки.

Тем не менее независимо от моих личных взглядов на этот вопрос я, как человек 
военный, был обязан подчиняться приказам командования. И все же на Нюрнбергском 
процессе первичная ответственность за методы, которыми, согласно приказам, 
велась подводная война, была возложена именно на командование подводного флота.