таким образом ушел от столкновения – последовало лишь легкое касание двух 
кораблей. На протяжении 1000 ярдов я двигался почти перпендикулярно курсу 
корвета, после чего приказал нырять. Корвет не смог быстро изменить курс и 
протаранить нас во время погружения. Возможно, его капитан посчитал, что наша 
лодка тонет, поскольку наш мостик больше всего напоминал решето, и вполне можно 
было предположить, что живых там не осталось. Лодка приняла много воды и легла 
на дно на глубине 300 футов.

Мы сумели остановить течи и частично откачать воду, затем продули танки и через 
некоторое время подняли лодку со дна. А с корвета тем временем сбрасывали 
глубинные бомбы.

Было еще темно, главный насос не работал, поэтому мы не смогли полностью 
откачать воду, пока были под водой. К тому же мы находились в постоянной 
опасности из-за глубинных бомб. Рассвет должен был наступить не раньше чем 
через три четверти часа, я решил воспользоваться этим, всплыть и попытаться 
уйти по поверхности. Корвет устремился в погоню, причем осветительные снаряды 
там явно не экономили».

Капитан и старший помощник получили тяжелые ранения. Подлодка была направлена в 
точку встречи с «U-107» (командир Гелхауз). На борту «U-107» находился один из 
будущих капитанов – молодой офицер, который, прежде чем получить под 
командование собственный корабль, вышел в боевой поход под руководством 
опытного командира. Именно он принял командование «U-333» и благополучно привел 
подлодку на базу.

Результаты, достигнутые к тому времени в районе Фритауна, были далеки от 
ожидаемых. 31 октября 1942 года я записал в своем боевом дневнике:



«Самое удивительное заключается в том, что мы получили множество сообщений от 
наших агентов, утверждавших, будто поток судов с войсками и грузами в 
направлении Фритауна весьма и весьма напряженный, так же как и в Ливию после ее 
оккупации Соединенными Штатами. Полагаю, что англичане наконец сумели 
организовать фритаунский поток в конвои – они непременно должны были это 
сделать после понесенных в июле 1942 года потерь. Задача установления контакта 
с конвоями в районе Фритауна стала чрезвычайно тяжелой из-за постоянного 
присутствия морских и воздушных патрулей. А если к тому же учесть мелководье и 
по большей части совершенно спокойное море, понятно, почему подводные лодки не 
имели возможности приблизиться к порту».

Сейчас я пришел к выводу, что сообщения наших агентов основывались на 
дезинформации, активно распространяемой союзниками с целью отвлечь наше 
внимание от североафриканских операций. Должен признать, им это удалось.

Мне очень хотелось установить судоходный маршрут между Фритауном и Тринидадом. 
Эту задачу я поставил перед подводными лодками, работавшими в районе Фритауна, 
а также перед подлодками, находившимися на переходе после операций у мыса 
Доброй Надежды между бразильским побережьем и точкой в 400 милях к западу от 
Сент-Пол-Рокса. В декабре было потоплено 7 судов.

Еще 2 подлодки были направлены в устье реки Конго. Но они не обнаружили никаких 
признаков напряженного судопотока, который, по нашим расчетам, должен был 
существовать в том районе. Единственный результат был достигнут 
капитан-лейтенантом Ахиллесом («U-161»), героем Порт-оф-Спейн и порта Кастри, 
который торпедировал крейсер «Феба». Сам Ахиллес доложил, что потопил эсминец 
класса «Балч» – еще одно доказательство, как трудно в горячке боя точно 
определить тип вражеского судна по силуэту.

Вторая из двух лодок в устье Конго, «U-126» (командир Бауэр), была повреждена 
глубинными бомбами в процессе атаки из подводного положения. В лодку начала 
поступать вода – она стала медленно тонуть. Только продув танки и максимально 
увеличив скорость, капитан сумел остановить погружение. Это произошло на 
глубине около 750 футов. Это была максимальная глубина, на которую когда-либо 
погружались подлодки типа IXC без повреждения прочного корпуса под давлением 
воды 336 фунтов на квадратный дюйм. Когда после наступления темноты лодка 
всплыла, ее батареи были мертвы, а сжатый воздух израсходован полностью. Иначе 
говоря, погрузиться она не могла. Что при этом думал капитан?

«20.57. Всплыли. Вижу эсминец в 600 ярдах со стороны кормы, удаляющийся от нас 
на небольшой скорости. Имея только один исправный дизель, я постарался как 
можно быстрее уйти из опасного района. Дневной результат оказался плачевным, но 
мы приобрели абсолютную уверенность в надежности нашего корабля, да и боевой 
дух экипажа оказался на высоте, что тоже немаловажно».

14 сентября подлодки из группы «Белый медведь» собирались на месте гибели 
«Лаконии». Согласно сообщениям агентов на рейде Кейптауна всегда находилось до 
50 судов. По разработанному нами плану 2 подлодки должны были внезапно их 
атаковать, остальные вступали в дело позже.