В американских водах в начале года мы действовали в непосредственной близости 
от побережья. Столкнувшись со значительно укрепившейся обороной, мы 
переместились в Карибский регион, затем, не добившись там высоких результатов, 
сосредоточили свои усилия в его восточной части, в районе к югу и востоку от 
Тринидада.

В сентябре подлодки в районе Тринидада действовали особенно успешно. Я был 
уверен, что потери, понесенные здесь союзниками, настолько велики, что они 
пойдут на все, чтобы обезопасить этот жизненно важный для их судоходства регион 
от немецких подлодок. Поэтому я считал, что держать их там и дальше – в октябре 
– не имеет смысла. Впоследствии выяснилось, что я ошибался. Эскорт и воздушное 
прикрытие были усилены, но у противника отсутствовал опыт обнаружения подводных 
лодок на поверхности воды, и результаты оказались неплохими.

С нашей точки зрения, наиболее важным фактором было то, что в этих водах 
конвойная система еще не прижилась. Судоходство представляло собой поток 
отдельных судов, шедших нерегулярно, но по определенным маршрутам, которых 
придерживались даже после получения сигнала SOS с атакованных судов, когда уже 
всем без исключения было ясно, что маршрут обнаружен немецкими подводными 
лодками. В октябре мы использовали прежнюю тактику: обнаружив «золотую мину», 
атаковали ее как можно быстрее силами всех находящихся поблизости подлодок. Так 
мы действовали на судоходных путях в эстуарии Ориноко, затем в открытом море в 
300-400 милях от берега и, в конце концов, в районе к западу от Тринидада.

В каждом случае операция оказывалась вполне достойной наших усилий. За период с 
1 октября по 7 ноября немецкие подводные лодки в указанных районах потопили 25 
судов. Подлодка «U-512» (командир Вольфганг) была уничтожена самолетом, еще 
несколько получили более или менее серьезные повреждения. Подлодка «U-505» 
подверглась внезапному нападению низко летящего самолета и спаслась лишь по 
счастливой случайности. Первая бомба попала прямо в кормовое 3,7-см орудие и 
взорвалась при контакте. Лодка получила серьезные повреждения, но самолет, 
летевший очень низко, после взрыва тоже рухнул в воду. Субмарине, которую 
больше никто не преследовал, удалось уйти, устранить самые серьезные 
повреждения и «дохромать» до базы в Бискайском заливе.

В конце октября результативность действий подлодок в районе восточнее Тринидада 
начала уменьшаться. Суда стали объединяться в конвои. Они шли с юга мимо 
Фритауна в Тринидад. В этих водах воздушное патрулирование было очень сильным, 
да и обнаружить конвои было трудно.

1 октября к Фритауну прибыла группа подлодок. Они расположились в двух секторах,
 граница между которыми проходила через сам Фритаун. В пределах своих секторов 
подводные лодки имели полную свободу действий и не мешали друг другу.

Первым делом нам следовало определить, как теперь организовано судоходство в 
этом морском районе. Руководствуясь предыдущим опытом, командование имело все 
основания надеяться, что работа здесь окажется весьма плодотворной. 
Капитан-лейтенант Кремер, командир «U-333», отлично показавший себя в 
американских водах, проник в пределах своего сектора почти к самому Фритауну, 
чтобы произвести разведку порядка движения транспорта. Во время этого весьма 
опасного мероприятия он заодно приобрел и совсем другой опыт, в очередной раз 
убедившись, сколь непредсказуема жизнь на субмарине. В его журнале боевых 
действий содержится следующая запись:

«6.10.42. 4.00. 70 миль к западу от Фритауна. Ночь темная, видимость плохая, 
дождь. Намерение – подойти как можно ближе к Фритауну. 5.26. Прошел изобату 100 
саженей. Незадолго до 6.00 покинул мостик для проверки точности навигации и 
измерений глубин. Сразу после этого раздался крик: «Капитана на мостик!» В 500 
ярдах справа по борту увидел корвет, идущий на полной скорости прямо на нас. 
Срочное погружение в сложившихся обстоятельствах было невозможно – корвет 
протаранил бы нас во время выполнения маневра.

Когда я вышел на мостик, корвет как раз открыл огонь из палубных орудий. Я 
круто отвернул вправо и приказал прибавить скорости. На мостике все были ранены.
 Старший помощник был ранен в шею, я – в руку. Взрывной волной очередного 
снаряда нас сбросило внутрь боевой рубки, но мы сразу же вернулись на мостик. 
После повторного ранения старшего помощника я приказал ему спуститься вниз. 
Затем я отправил вниз всех раненых с мостика, помогая людям здоровой рукой.

Огонь с корвета продолжался. Предприняв очередной маневр, я с трудом избежал 
тарана. После этого я отдал приказ приготовиться покинуть корабль. Меня снова 
ранило, на этот раз в голову, да еще и сбросило в рубку. С трудом вернувшись на 
мостик, я получил осколок в грудь. Корвет повторял все движения подлодки, явно 
намереваясь идти на таран.

Я очень ослабел от потери крови, к тому же мог видеть только одним глазом – 
второй был залит кровью, возможно, поэтому и решился на отчаянный поступок – 
попробовать спасти лодку, скрывшись под водой. В тот момент, когда корвет 
вплотную приблизился для тарана, я приказал переложить руль до упора вправо и