гарантии, что с поступлением на вооружение самолетов Не-177 будет разрешено 
использовать их в военных действиях на море. Эту гарантию ему дали, но машина 
так и не была принята на вооружение. 3 сентября 1942 года я обратился в штаб 
руководства войной на море с просьбой „со всей настойчивостью ходатайствовать 
перед командованием ВВС о создании в интересах подводных сил такой боеспособной 
машины, которая, обладая еще большим радиусом действий, чем Не-177, могла бы 
поддерживать наши корабли в Атлантике“ („Журнал боевых действий штаба подводных 
сил“, 3 сентября 1942 года). Главнокомандующий ВМС поддержал эту просьбу перед 
главным командованием ВВС. 3 октября 1942 года мы получили от ВВС следующий 
ответ: „Требование создать самолет, который мог бы прикрывать лодки в любом 
районе Атлантики, в настоящее время представляется невыполнимым. Это должен 
быть такой самолет, летно-технические данные которого позволили бы использовать 
его для бомбардировок Америки. Построить подобную машину очень желательно, 
однако для производства ее пока еще не созданы технические предпосылки…“ 
Наверстать в ходе войны то, что при соответствующей доктрине могло быть создано 
еще в мирное время, оказывалось невозможным. 3. Преследуя ту же цель, 
командование подводных сил стремилось оснастить лодки более эффективным оружием 
для защиты от эсминцев. Пока не имелось надежных радиолокационных средств, 
эсминец еще не представлял большой опасности для подводной лодки, идущей в 
надводном положении. В большинстве случаев лодка успевала обнаружить эсминец 
раньше, чем он ее, и потому могла свободно осуществить необходимый маневр. Но 
теперь угроза внезапного нападения эсминцев ночью и в плохую погоду значительно 
возросла. В связи с этим было особенно желательно получить возможность 
уничтожать эсминцы противника, как только они появятся на видимости подводной 
лодки. Торпедная атака эсминца, не подставляющего своего борта, при стрельбе 
обычными торпедами очень редко приводила к успеху. Наилучшим средством в 
подобных случаях могла быть только акустическая торпеда (вскоре поступившая в 
наше распоряжение), которая автоматически наводилась на цель по шуму винтов 
корабля и потому поражала его даже при неудобном для атаки положении цели 
(очень острый курсовой угол). В этой связи необходимо было ускорить 
производство акустических торпед. Вспомнили мы и о возможности уничтожать 
противолодочные корабли противника ракетами, для чего был разработан 
соответствующий метод. 4. В ходе „генерального наступления“, предпринятого 
командованием подводных сил с целью улучшить вооружение подводных лодок, вновь 
встал вопрос о боевых качествах обычной торпеды. В моем докладе от 24 июня 1942 
года по этому поводу говорилось следующее: „Два с половиной года, истекшие с 
начала войны, показывают, что, несмотря на напряженнейшую работу по 
усовершенствованию прибора глубины и взрывателя, они все еще находятся на 
уровне ниже 1918 года. Многочисленные случаи, когда для потопления обычного 
грузового судна приходилось выпускать несколько торпед, говорили также о том, 
что поражающее действие торпеды с ударным взрывателем было явно недостаточным…“ 
В период с января по июнь 1942 года 404 потопленных судна противника 
потребовали 816 прямых попаданий. Резкого увеличения числа уничтоженных судов 
можно было достигнуть путем применения неконтактного взрывателя, позволяющего 
поражать судно одной торпедой с гораздо большей степенью вероятности. Оснащение 
торпед неконтактными взрывателями означало бы примерно то же самое, что и 
увеличение торпедного запаса лодки вдвое. Командование подводных сил надеялось, 
что намеченное совершенствование оружия подводных лодок оправдает себя. Новый 
поисковый радиолокационный приемник „Fu.М.В.“, установленный на лодках, уже 
убеждал в том, что условия, в которых лодкам приходилось вести бой, постепенно 
улучшались. Число потопленных в 1942 году судов противника было не меньшим, чем 
раньше, а потери лодок пока не возрастали. К тому же число действующих лодок 
увеличивалось. Настоящее было сносным, а ближайшее будущее казалось полным 
надежд. Эти обстоятельства придавали мне уверенность, хотя перспективы 
подводной войны вызывали в общем некоторую тревогу.




16. ПЯТАЯ ФАЗА БИТВЫ ЗА АТЛАНТИКУ (Октябрь — декабрь 1942 года)


Расширение масштабов борьбы с конвоями и действия лодок в удаленных районах С 
октября 1942 года против конвоев в Северной Атлантике постоянно действовали две 
группы подводных лодок: одну развернули в завесу в западной части Атлантики, а 
другую — в восточной части океана. Восточная группа должна была атаковать 
конвои, шедшие на запад, западная — шедшие на восток. С моего командного пункта 
лодкам давалась подробная информация о целях; на основе расчетов они получали 
указания в отношении предполагаемых точек встречи с конвоями. Развертывание 
подводных лодок в завесы осуществлялось после проверки всех данных о месте и 
курсе данного конвоя. Как правило, завеса развертывалась на предполагаемом 
курсе конвоя с расчетом на сближение с ним в дневное время. Опасность того, что 
корабли и суда конвоя будут незамечены лодками, днем была меньше, чем ночью. 
Если до конца рассчитанных суток встречи конвой не появлялся, лодки ночью 
переразвертывались, перемещая свои позиции по курсу движения конвоя. При этом 
лодки совершали переходы ночью, стараясь сохранить ту же скорость хода, с 
которой шел конвой. С рассветом вся группа вновь начинала движение навстречу 
конвою. Это давало лодкам возможность полнее использовать данный район для атак 
конвоя. Систематически поступавшие на лодки данные радиоразведки, а также не в 
последнюю очередь особое, «шестое чувство» офицеров штаба, угадывавших малейшие