Примерно в те же дни у меня произошел интересный разговор с полковником штаба 
генерала Винтера. Этот офицер объяснил мне юридическую сторону дела. По его 
словам, маленькие диверсионные отряды рискуют тем, что в случае поимки с ними 
будут обращаться как со шпионами и судить соответственно. Что же до основной 
части моих войск, то человеку, одетому во вражескую форму, международное право 
запрещает только применять свое оружие. Он мне дал такой совет: пусть мои 
солдаты под вражеской формой наденут свою немецкую; когда придет момент 
переходить собственно к нападению, они снимут английскую и американскую форму. 
Разумеется, я последовал его рекомендации. 

Я с легкостью получаю одобрение моего проекта формирования бригады вместе с 
обещанием, что ОКВ поддержит все мои запросы по материальной части. Я сразу же 
пользуюсь этим, чтобы попросить "одолжить" мне трех опытных командиров 
батальона, а также придать мне, в дополнение к добровольцам, еще и несколько 
однотипных частей вермахта, которые бы послужили основой для моей спешно 
создаваемой бригады. И тогда мне присылают троих очень способных подполковников,
 а немного позже - два батальона парашютистов люфтваффе, две танковые роты 
вермахта и роту связи. Эти части пополнят обе роты моих "особых частей" и мой 
батальон парашютистов. 

Остается решить проблему с добровольцами, "говорящими по-английски". Когда, 
примерно через неделю после распространения - и это слово не слишком сильное - 
знаменитого "секретного приказа", в Фриденталь прибывают первые сто 
добровольцев, то на меня нападает ужасная тоска. Мне хочется послать все к 
дьяволу. "Преподаватели" пытаются распределить этих добровольцев на три 
категории согласно уровню их знаний английского. И вот категория № 1, 
включающая солдат, говорящих бегло и без акцента по-английски или, еще лучше, 
на американском сленге, никак не хочет разрастаться. Нам нужны в этой категории 
сотни людей, а мы в день едва находим одного или двух, которых можно туда 
зачислить. 

Впрочем, я должен признаться, что и сам в английском не слишком силен. Какая 
жалость, что именно уроки английского я выбирал в школе, чтобы "бузить"! И 
однако теперь я пытаюсь наверстать упущенное и учусь вставлять время от времени 
хорошо закрученную фразу. И вот однажды знакомлюсь с молодым офицером-авиатором,
 который хочет быть зачисленным в категорию № 1. Я совершенно естественно задаю 
ему вопрос; 

- Give me your story about your last duty, please (Расскажите мне, пожалуйста, 
о вашей службе в последней должности). 

Бедный парень смущается, колеблется, а затем бросается напролом: 

- Yes, Herr Obestleutnant, I became my last order before five months,* - затем 
новые колебания, и вот он поспешно добавляет по-немецки: Если позволите, я 
объясню вам это на своем родном языке... 

Ну вот! И такими придется довольствоваться! Нельзя же слать к черту добровольца,
 который явно исполнен энтузиазма. Но такими подвигами, безусловно, не обманешь 
никакого американца, даже глухого! 

Когда по истечении двух недель отбор добровольцев завершился, то результат 
оказался ужасным: в первой категории набралась всего-навсего дюжина людей, в 
основном бывших моряков, которые, впрочем, составляют и большую часть второй 
категории. Эта вторая, состоящая из людей, которые говорят более или менее 
бегло, насчитывает 30-40 человек. Третья категория - солдаты, которые могут 
"объясниться" на английском, уже более многочисленна - примерно 150 человек. 
Категория № 4 состоит из парней, которые не до конца забыли то, чему их учили в 
школе, - их примерно 200. Остальные же знают только, как сказать "да" и "нет". 
Поэтому я вынужден создавать бригаду глухонемых, ибо, зачислив 120 лучших 
"лингвистов" в роту управления, я исчерпал их запас. Итак, нам придется 
присоединиться к обратившимся в бегство американским колоннам и при этом не 
разжимать зубов, как если бы глобальная катастрофа лишила нас дара речи. Чтобы 
хотя бы немного выправить эту плачевную ситуацию, мы посылаем людей из второй 
категории в школу переводчиков и в лагерь американских военнопленных. Но 
поскольку эти "курсы" длятся всего лишь неделю, то польза от них минимальна. 

Что же до основной части моих солдат - людей, которые по-английски не понимают 
ни единого слова, - то мы им просто вдалбливаем в голову несколько крепких 
ругательств джи-ай, вместе со значениями "Yes, no, О. К.". В дополнение к этому 
в течение всего дня мы им повторяем основные команды, используемые в 
американской армии. Вот и все, чем мы можем замаскировать нашу бригаду с точки 
зрения лингвистики. 

Но все это - еще ничего. Положение с нашим оснащением куда более катастрофично. 
Мы очень скоро понимаем, что никогда не получим американских танков в 
достаточном количестве. Наконец в день наступления мы становимся счастливыми 
обладателями двух танков "шерман". Вы не ослышались - двух танков, один из 
которых к тому же откажет, едва пройдя несколько километров.