Остолбеневший от удивления часовой понимает, что лодка, которую он охраняет, 
тонет, и тонет очень быстро. С треском лопаются остальные швартовы. Часовой, 
спотыкаясь, бежит по сходне между «Изером» и U-43 и прыгает на перекосившуюся 
палубу гибнущей лодки. По трапу он карабкается на мостик и ныряет в люк. Там он 
начинает кричать, надеясь, что его не застрелят за то, что случилось.

Теодор Петерсен появился в гавани Лориана значительно позже. Вместо того чтобы 
сразу идти на свою лодку, он сначала заглянул на U-65, пришвартованную поодаль. 
U-43 должна была отправиться на юг и действовать возле Фритауна, расположенного 
на западном берегу Африки. U-65 только что вернулась из похода в этот район, и 
Петерсен надеялся одолжить у её капитана кое-какие карты.

Но экипаж U-65 все знал лучше. U-43 не отправится в Африку. Они только что 
видели, как лодка затонула. «Когда вы рассчитываете вернуться?» – серьёзно 
спросил один из офицеров. «Примерно через шесть недель», – ответил Петерсен. 
Тут они не выдержали и расхохотались, тыча пальцами на другой берег бухты. Там 
из воды жалко выглядывала самая верхушка рубки U-43. На берегу суетилась 
огромная толпа – водолазы, портовые рабочие, штабные офицеры. Какой уж здесь 
боевой поход…

Во второй половине дня с помощью кранов U-43 была поднята. Лют и Петерсен 
несколько часов слонялись вокруг неё, пока им не было разрешено спуститься вниз.
 В лужах грязной воды плавали карты, консервные банки, кофейные зёрна, одежда. 
Всё было покрыто жирными пятнами солярки. Зрелище, по словам Петерсена, было 
«неописуемым». Последствия для него и для Люта были ещё более плачевными. Если 
твоя лодка гибнет в море – это одно дело. Позволить ей затонуть в порту, под 
охраной, пришвартованной к плавучей базе, – совсем другое. Все спрашивали, как 
это могло случиться. И все желали знать, где в это время находился Лют, что он 
делал, и кто, чёрт побери, виноват?!

Потребовалось несколько дней, чтобы получить ответы на все вопросы. Проблема 
заключалась в клапанах. В лодках серии IXА их насчитывалось несколько сотен – 
клапана контроля направления и давления сжатого воздуха, вентиляционные клапана,
 выхлопные клапана дизелей, клапана перепуска забортной воды, пресной воды, 
системы охлаждения дизелей, клапана дифферентных цистерн, отливных помп, 
клапана топливопроводов, смазочного масла, клапана кислоты аккумуляторов. Целый 
лес сверкающих сталью маховиков, штоков и рычагов мог сбить с толка кого угодно,
 за исключением опытных подводников. (Даже механики иногда путались в этих 
дебрях.) 3 февраля после полудня кто-то имел глупость провернуть несколько 
маховиков таким образом, что в трюм лодки начала поступать вода. Течь была 
настолько мала, что её никто не заметил, однако U-43 приняла много воды ещё до 
того, как экипаж на ночь сошёл на берег.

В течение ночи и утра U-43 постепенно садилась. Сонная вахта этого не заметила. 
Ничего не увидел часовой на относительно прочной палубе «Изера». Вахтенный 
офицер ранее на подводных лодках не служил и прибыл на U-43 совсем недавно, 
поэтому он и не мог ничего заметить. Где-то около полуночи вода подошла к 
открытому кормовому люку погрузки торпед.

Штаб подводных сил ранее выпустил директиву, требуя в порту держать все люки 
закрытыми. Вахтенный офицер об этом не знал, и люк остался открытым на ночь. 
Когда U-43 погрузилась кормой, вода хлынула в кормовой торпедный отсек. Лодка 
начала тонуть всё быстрее и быстрее, обрывая швартовы.

Вахтенный офицер выскочил из лодки в считанные секунды, однако он не знал, что 
следует делать. Впрочем, было уже поздно делать вообще что-либо. Он отправил 
посыльного в казармы за помощью, но экипаж U-43 либо спал, либо был пьян до 
невменяемости. Поэтому посыльного высмеяли и послали подальше. Тем временем 
вода заполняла один отсек за другим. На маслянистой воде гавани закружились 
грязные пузыри и мусор, вынесенный из отсеков. Шестеро вахтенных стояли на 
пирсе и мрачно следили, как тонет их лодка.

На следующий день экипаж U-43 был построен на городской площади Лориана. 
Кое-кто раскаивался, зато остальные, особенно страдавшие от похмелья, 
втихомолку радовались. Большинство вообще не знало, что стряслось. Понурый Лют 
стоял перед строем. Его карьера могла кончиться в один момент. При этом Люту 
сильно не повезло – в этот день Дениц оказался в Лориане.

Дениц прибыл, и весь экипаж замер по стойке смирно. Однако он не обратил 
никакого внимания на моряков U-43. Вместо этого «дядя Карл» торжественно 
приветствует экипаж лодки, успешно завершившей поход, который выстроен на этой 
же площади. Лют и его матросы были вынуждены смотреть, как адмирал поздравляет 
другого капитана, часть экипажа получает награды. Петерсен сказал, что им 
вручили «много красивых медалек», но это было сказано, скорее, от огорчения. 
Экипажу U-43 пришлось пережить несколько унизительных минут. Наконец Дениц 
подошёл и к ним. «Вы, благодаря своей беспечности и небрежности, погубили 
ценную лодку. Вы потеряли моё доверие и поставили под угрозу наши планы войны 
на море». Половина экипажа осталась в Лориане, чтобы помогать чистить лодку, 
другая половина была отправлена в Германию на учёбу. «Никаких отпусков и 
увольнений», – закончил Дениц. После этого он повернулся и ушёл, оставив