кроме моря и туч. Гладкая чёрная поверхность чуть поблёскивает, отражая 
блеклую луну. Сквозь рваные серые тучи виднеются редкие звёзды. И самое главное 
– холодно, чертовски холодно.

U-43 покинула порт 4 дня назад. Четверо наблюдателей, позёвывая, внимательно 
оглядывают горизонт. Они устали и промокли, однако вахта ещё не закончена. Им 
некогда любоваться красотами ночного моря, от них требуется вовремя заметить 
судно. А в небе наблюдателей интересуют не облака и птицы, а вражеские 
бомбардировщики. В 1941 году на просторах Атлантики развернулась грандиозная 
битва. Они были охотниками, но одновременно они же были и дичью.

«Корабль! – внезапно крикнул один из них. – Слева по борту, 6 румбов к осту». 
Он вытянул руку, и трое остальных наблюдателей повернулись туда же. «Вижу», – 
подтвердил один из вахтенных, присвистнув от удивления. Это был не танкер и не 
грязный старый трэмп, а большая трёхмачтовая шхуна, идущая под всеми парусами. 
Он объявил тревогу.

Почти тут же на мостике появился ещё один человек в грязной белой фуражке и с 
сигарой во рту. «Gut! – бросил он, хлопнув сигнальщика по спине и внимательно 
глядя туда, куда указывал парень. – Что ты мне приготовил?»

Вахтенный гордо улыбнулся. «Парусное судно, Herr Kapitan». Вольфганг Лют поднял 
свой бинокль. Парусник беззвучно выплывал из темноты, словно призрак. «Около 
мили, – проворчал Лют, жуя сигару, – прекрасно».

Вслед за командиром на мостик поднялись ещё двое офицеров. Второй вахтенный 
офицер Ханс-Иоахим Швантке, увидев шхуну, подтвердил: «Красивое судно». Вторым 
офицером был стажёр, исполнявший обязанности командира лишь в одном походе. Он 
спросил, стоит ли топить шхуну.

«Разумеется, – нетерпеливо ответил Лют. – Однако она не стоит торпеды. Швантке, 
вызывайте артиллеристов. Всех. Беккера тоже сюда. Пусть хоть во что-то 
постреляет».

Приказ был отдан, и тотчас внизу загрохотали сапоги. Вслед за этим на мостике 
появились артиллеристы. Они торопливо спускаются по трапу к орудиям, на ходу 
застёгивая спасательные жилеты и пристёгивая страховочные лини. Из погребов 
достают ящики с патронами и передают их в центральный пост. Моряки выстраивают 
живую цепочку из поста на мостик и вниз к орудиям, передавая ящики из рук в 
руки. Вахта на мостике удвоена. Появляются артиллерийский офицер Рихард Беккер 
и рулевой обер-маат Теодор Петерсен. На шее Беккера висит бинокль, чтобы лучше 
видеть всплески и корректировать огонь; Петерсен несёт мегафон, чтобы 
передавать приказы Беккера артиллеристам.

Парусник безмятежно ждёт. Теперь его и лодку разделяют не больше 500 метров. 
«Смотрите, – сказал Лют стоящему рядом стажёру. – Я сейчас прикажу открыть 
огонь, и тогда я не позавидую тем, кто на шхуне». Лют впился взглядом в шхуну, 
не обращая внимания на ящики со снарядами, плывущие вокруг его ног.

«Приготовиться открыть огонь!» – крикнул Беккер с мостика.

Лют не сводил глаз с парусника. Он немного помедлил и крикнул: «Пли!»

105-мм орудие, установленное на носу лодки, с грохотом выплюнуло язык пламени, 
послав снаряд в парусник. Первый выстрел дал недолёт, а потом случилась осечка. 
«Проклятье!» – прошипел Беккер. 20-мм автомат на мостике вообще не стрелял. 
«Сырые боеприпасы», – коротко бросил кто-то.

В полной тишине U-43 медленно подходила всё ближе к своей добыче. Новый ящик с 
20-мм патронами был передан по цепочке. С грубейшими нарушениями всех правил 
дефектный снаряд был извлечён из носового орудия и выброшен за борт. Снова 
лязгнул замок.

«Приготовиться», – скомандовал Беккер, на сей раз не так громко.

Снова рявкнуло 105-мм орудие, и тут же отрывистые удары и треск напомнили о 
существовании двух кормовых орудий. Открыли огонь 20-мм автомат на мостике и 
37-мм зенитка на палубе позади рубки. Артиллеристы U-43 уже устали, но 
пристрелялись довольно быстро. Шхуна буквально возвышалась у них над головами, 
и первый же снаряд попал в штурманскую рубку. Взлетел клубок дыма, и она 
исчезла.

Теперь обречённый парусник ожил. Из заполненных дымом отсеков хлынули люди. 
«Смотрите, они пытаются спустить шлюпки!» – крикнул кто-то на мостике. После 
третьего попадания на палубе шхуны начался пожар. Огонь быстро охватил мачты и 
снасти. С каждым новым попаданием языки пламени вздымались все выше.

Экипаж судна даже не попытался спасти его. Две спасательные шлюпки под градом 
головешек и пепла поспешно отвалили, взбивая вёслами оранжевые волны. Столб 
дыма поднялся над горящей шхуной и упёрся в низкие облака. Через несколько