Представитель Ставки Верховного

Главного Командования Красной Армии генерал-полковник артиллерии Воронов

Командующий войсками Донского фронта генерал-лейтенант Рокоссовский»

Так-то. Факты изложены трезво, без всякого преувеличения. Что мы в железном 
кольце – знает каждый из нас. Что нас после краха наступления армии Гота больше 
не могут вызволить из окружения – тоже ясно. Новая попытка спасти нас могла бы 
быть предпринята только после основательной подготовки, а так долго нам не 
выдержать. Ежедневно доставляемый по воздуху голодный паек слишком мизерный. 
Транспортные части люфтваффе при самой доброй воле не могут доставлять больше 
этого. Сотни самолетов уже сбиты и валяются на земле. Резервы наши далеко не 
неисчерпаемы. Нет, наивно было бы верить, что мы сможем остаться здесь и ждать, 
пока, скажем, весной будет предпринята новая операция с целью выручить нас.

Но уже нереальна и другая возможность: концентрированными силами прорвать 
окружение и двинуться на запад. Время упущено. Теперь слишком поздно. Вся армия 
страдает от удушья, блуждает в лабиринте, скорчилась без сил в снегу. Как ни 
крути, а приходишь к одному выводу: дни немецких войск, сжатых на узком 
пространстве, сочтены, умирающая армия не способна сковать сколько-нибудь 
значительные силы противника, а другой задачи у нас нет. Следовательно, 
продолжать кровопролитие бессмысленно. Капитуляция – требование разума, 
требование товарищества, требование посчитаться с судьбой бесчисленного 
количества раненых солдат, которые по большей части лежат в подвалах без 
всякого медицинского ухода. Такая капитуляция не наносит ущерба достоинству 
германского солдата. Подразделения в полном составе походным маршем отправятся 
в почетный плен. Мы сделали все, что было в наших силах. Ни один человек, ни 
один солдат в мире не упрекнет нас за эту капитуляцию. Даже Блюхер{35} и тот 
капитулировал при Раткау, потому что у него больше не было ни пороха, ни хлеба, 
но ни одному историю до сих пор не приходило в голову упрекать его за это в 
несолдатском поведении. История повидала за века немало. Победы и поражения в 
бесчисленном множестве сменяли друг друга, но славные имена, которыми гордятся, 
были у каждого народа.

Преследующая вполне определенную цель пропаганда «русские в плен не берут» 
потеряла для нас свою силу. Обращения по радио попавших в плен немецких солдат, 
их высказывания, помещенные на листовках вместе с их фотографиями, опровергают 
это утверждение. Значит, нет больше причин продолжать борьб) любой ценой, чтобы 
сохранить себе жизнь. Напротив, она гарантируется нам условиями капитуляции.

И только один голос поднимается против. Это голос самого Гитлера. Его приказ 
гласит: стоять и биться до последнего патрона! У Паулюса и сейчас столь же мало 
свободы действий, как и тогда, когда он просил разрешения прорываться, – в этом 
я твердо убежден. Первый раз командующий армией подчинился. Но тогда был на 
подходе Гот. А как командующий поступит сегодня? Ведь сегодня положение совсем 
иное. Сегодня Паулюс должен решить: либо без всякой перспективы на успех 
продолжать биться до последнего и пожертвовать остатками своей армии, либо 
капитулировать и тем спасти то, что еще вообще можно спасти. Огромность 
ответственности должна облегчить ему решение вопроса во имя жизни своих солдат 
вопреки приказу Гитлера и присяге.

Да, конечно, долг и главная добродетель хорошего солдата – повиноваться всегда 
и всюду, даже если он и не понимает смысла полученного приказа. Но здесь, у нас,
 своим властным языком говорят сами факты. Только за последние шесть недель 
погибло круглым числом 100 тысяч человек. Тот, кто в таких условиях намерен 
ценой гибели остальных 200 тысяч человек сохранить свое слепое и тупое 
повиновение, не солдат и не человек – он хорошо действующая машина, не больше! 
Долг перед собственным народом, который спросит отчет за гибель своих сынов, 
выше, чем долг формального послушания. Знает это и Паулюс. И он будет 
действовать именно так. Но только если будет решать сам, а не станет 
прислушиваться к тому, что ему внушают.

Таково во всяком случае наше мнение. Ведь мы не знаем, что генерал Хубе только 
что вернулся из ставки фюрера и привез строжайший приказ – держаться до тех пор,
 пока в конце февраля к армии не пробьется танковый корпус войск СС; для этой 
операции предназначены и уже готовятся «лейб-штандарт»{36} фюрера «Адольф 
Гитлер» и дивизия «Рейх».

Как на арене Колизее древнего Рима побежденный гладиатор обращал свой взор с 
мольбой о пощаде к ложе императора, так и 6-я армия замерла в ожидании решения 
своего командующего.


* * *

На другой день приходит приказ: «Парламентеров встречать огнем! " Жребий брошен.