расположились связные.

Пауль рассказывает. Насколько я понимаю, дело дрянь. Даже Франц, мой 
профессиональный оптимист, и тот хмурит лоб.

Еще вчера вечером около 23 часов противотанковый дивизион вступил в Суханове. 
Здесь он обнаружил только остатки обоза начальника снабжения корпуса. Русских 
пока видно не было. Сегодня утром поднята первая тревога. В соседней деревне 
Ново-Бузиновской – всего в двух километрах отсюда – появились первые русские 
танки. На высотах, которые мы перед тем видели, в страшной спешке оборудованы 
оборонительные позиции, правда только для тяжелого оружия. Пехота все еще не 
подошла. Две русские танковые роты предприняли атаку, но были отброшены, при 
этом подбито четыре танка. К 9 часам утра русские подбросили три кавалерийские 
бригады и несколько танковых частей. Ожидаемое наступление началось около 12 
часов, но было отбито.

– Можешь себе представить, нам здесь не очень-то по себе. Сегодня будет горячий 
денек. Из какого направления ты, собственно, прибыл?

– Из Калача.

– Вот как? Через Ерослановское проезжал? Это маленькая деревенька недалеко от 
нашего стольного града.

– Нет, мы оставили ее слева.

– Вот это я и хотел знать. Тебе чертовски повезло! Ведь в ней русские. Видишь: 
дуракам всегда везет.

– Это исключено: ведь деревня в вашем тылу!

– Тут уж ничего не поделаешь. У нас здесь снова маневренная война. Уже вскоре 
после девяти русские вклинились юго-западнее и ворвались в это самое 
Ерослановское. Мы насчитали 80 танков. Оттуда они наверняка будут наносить удар 
на Калач, этим частям не до нас.

– Так как же мне – сегодня выехать отсюда?

– Пока еще все не так страшно. Дорога вдоль донских высот пока еще свободна. 
Поезжай через Песковатку.

Около двух часов дня Франц и я готовимся выезжать. Вдруг в дверь вваливается 
связной:

– Господин обер-лейтенант, они идут! В чем есть выбегаем на улицу. Бой уже 
начался. Деревню накрывают огнем батарей десять. Бьют реактивные установки и 
минометы. Все гремит, шипит, грохочет, визжит и воет, как гигантский хор 
завывающих чертей. Рушатся дома, носятся в воздухе железные листы с крыш. 
Сквозь град осколков бегу за Маркграфом. Успеваю только увидеть, как Тони 
ставит машину за кирпичную стену, и проваливаюсь по пояс в снег. Под «огневым 
мешком» взбираемся как можно быстрее по крутому склону. Не раз помогаем друг 
другу выбираться из ям метровой глубины, прикрытых снегом. Совершенно мокрые от 
напряжения и возбуждения наконец добираемся до голой вершины правой высоты.

Леденящий ветер пронизывает нас. Теперь и нам видно, как приближаются 
выкрашенные белой краской танки. Это Т-34 и Т-60. Они от нас еще на расстоянии 
двух километров. Отсюда, сверху, хороший обзор, видно и танки. Белые громады – 
а их даже невооруженным глазом можно насчитать шестьдесят – выползают из 
маленькой деревни, которая со своими избами с заснеженными крышами и 
наличниками расположена метрах в пятистах позади передовых танков. Но видно и 
гораздо дальше: воздух сегодня удивительно прозрачен. На горизонте появляются 
колонны за колоннами, моторизованные и конные, в том числе и танковые, и мне 
кажется, что все они идут в одном направлении, словно все они рвутся сюда, 
чтобы сравнять нас с землей.

Передние танки все еще удалены от нас километра на полтора. На них пехота, ее 
отчетливо можно различить, несмотря на белые маскхалаты. Правее наступает 
спешенная кавалерия; кони стоят на околице деревни.

Маркграф пока наблюдает спокойно, дает приказания и распределяет первые цели. 
Солдаты у противотанковых и зенитных пушек залегли в своих покрытых снегом 
ячейках, которые они наспех отрыли, чтобы скрыться от железного града. А он что 
надо! Непрерывно рвутся снаряды, образуя в белом ковре черные дыры. Как трубы 
огромной шарманки, параллельно друг другу прочертились в небе следы залпа 
«катюш». Снова грохот разрывов. Еще залп. Но ущерб пока невелик. Орудия наши 
целы. Насколько можно оглядеть позицию, ни один из солдат Маркграфа еще не убит.
 Сам он лежит рядом с нами.

Теперь открывают огонь танки с красными звездами. Бьют все их орудия короткими, 
сухими выстрелами, которые с таким же сухим звуком рвутся вблизи нас. Маркграф