«Я хотел достичь Волги у одного определенного пункта, у одного определенного 
города. Случайно этот город носит имя самого Сталина. Но я стремился туда не по 
этой причине. Город мог называться совсем иначе. Я шел туда потому, что это 
весьма важный пункт. Через него осуществлялись перевозки тридцати миллионов 
тонн грузов, из которых почти девять миллионов тонн нефти. Туда стекалась с 
Украины и Кубани пшеница для отправки на север. Туда доставлялась марганцевая 
руда. Там был гигантский перевалочный центр. Именно его я хотел взять, и – вы 
знаете, нам много не надо – мы его взяли! Остались незанятыми только несколько 
совсем незначительных точек. Некоторые спрашивают: а почему же вы не берете их 
побыстрее? Потому, что я не хочу там второго Вердена. Я добьюсь этого с помощью 
небольших ударных групп!»

Мы вслушиваемся. Но о нас больше ни слова.

– Черт побери! И это все?

Фидлер, который мыслит прямолинейно и всегда открыто высказывает свое мнение, 
ударяет кулаком по столу. Лицо его мрачно.

– Не хочет второго Вердена? Думаю, мы уже потеряли здесь тысяч сто, а то и 
больше. За два месяца! А потери растут с каждым днем.

Возмущается и наш батальонный врач:

– Что это, собственно, значит: «Я добьюсь этого с помощью небольших ударных 
групп? " Наши лучшие солдаты убиты, ранены. Никогда у меня еще не было столько 
работы, как здесь.

В их словах слышится разочарование и гнев. Любой солдат в этом разрушенном 
городе может опровергнуть все только что сказанное о наших успехах. Мы все еще 
не вышли к Волге. А бои, которые разгораются здесь за каждый дом, за каждый 
этаж, подобными словами не приукрасить. И не удивительно, что и здесь, как и во 
многих других блиндажах, все взбудоражены.

– В сентябре тридцать девятого он еще говорил, что со всем правительством пошел 
бы в окопы.

– А я не раз себя спрашивал: как же это так, что он четыре года был на фронте и 
даже до унтера не дослужился? Такая голова! Теперь понимаю.

Мне приходится вмешаться, хотя я и не могу ответить на их вопросы.

– Хватит! Не может же он встать перед микрофоном и на весь мир рассказать, 
какими именно способами хочет добиться успеха. Ближайшие дни, наверно, многое 
решат. Или мы получим свежие резервы, или отойдем на Дон. Военные заводы в 
Сталинграде разрушены, а это сейчас самое главное. Теперь все дело в том, чтобы 
оборудовать прочную линию обороны на зиму. А ею может быть только линия вдоль 
Дона!

Телефонный звонок. Беру трубку.

– У аппарата командир «Волга».

– Говорит фон Шверин. Добрый вечер!

– Добрый вечер, господин генерал!

– Ну как, все ясно?

– Насчет чего?

– Речь фюрера слушали?

– Яволь, господин генерал!

– Тогда вы, верно, поняли намек? План ясен. А вы – главный исполнитель.

– Я не понял.

– Тогда явитесь ко мне завтра к 11.00. Обсудим все необходимое! До свидания!

– До свидания, господин генерал! Кладу трубку.

– Чего ему было надо, этому любителю командовать издали?

– Завтра в 11.00 должен явиться к нему. Говорил о плане, на который намекал 
фюрер в своей речи. Мы будем участвовать. Ты что-нибудь в ней услышал?

– Ни слова. У старика слишком тонкий нюх. «Рыцарского креста» ему захотелось,