в соседний блиндаж. Теперь в Питомнике остаются только финансово-хозяйственная 
часть, ремонтно-восстановительная служба и обоз. У меня нет желания просидеть 
всю зиму в тесной норе, в которой я сейчас обитаю, а потому потихоньку начинаю 
строить себе блиндаж побольше. Тут будет место не только для меня, но и для 
адъютанта, стереонаблюдателя и водителя.

Фирэк все время старается быть поближе ко мне, не отпускает меня ни на шаг. 
Иногда я замечаю, как он пристально смотрит на меня со стороны. У него что-то 
на душе. Хочу дать ему высказаться и вызываю к себе. Сидим друг против друга, 
обсуждаем обстановку.

– Хорошо, что мы дали отпуск ряду старых саперов. Хоть уцелеют, – говорю я.

Слово «отпуск» произнесено. Фирэк подхватывает:

– Тебе хорошо говорить, ты был в отпуске! А нам – сиди, жди. Если не произойдет 
чуда и офицеры не посыплются с неба, о поездке домой и думать нечего. Пробудем 
здесь без отпуска, пока нас не пошлют в бессрочный.

Да, положение наше скоро не улучшится, он прав. Почему бы ему не съездить 
сейчас же9 Пару недель без него обойдемся.

– Не надо смотреть на все так мрачно, Вальтер. Я тебе отпуск обещал, и ты его 
получишь. Хоть сию минуту, только подыщи заместителя. Но не лучше ли поехать на 
рождество?

– Ну нет, лучше синицу в руки… Кто может сказать, что будет через два месяца. 
Да и в декабре снега наметет на целый метр. У меня какое-то глупое предчувствие.


– Кто тебя заменит?

– Думаю, Бергер. Он уже давно загорает во взводе подвоза инженерно-саперного 
имущества.

– Бланк отпускного свидетельства заготовил?

– Да.

– Дай сюда!

Заполняю бланк, ставлю внизу подпись.

– Ну, езжай с богом! Машина доставит тебя на станцию Чир. Пусть с ней вернется 
Бергер. Все ясно?

Вальтер не верит себе от счастья. Он бросается к аппарату и зовет Фидлера.

– Надо обмыть! У меня припасена бутылочка бургундского. Разопьем сегодня втроем.
 Рад чертовски за жену. Представляешь, какие у нее глаза будут, когда я вдруг 
нагряну!

Он просто вне себя от счастья. Радость хоть на несколько недель вырваться из 
войны, желание поскорее увидеть жену и дочурку заставляют его тут же начать 
сборы. Все происходит молниеносно.




Борьба за цех № 4


Уже 8 ноября 1942 года. На передовой все как обычно. Бои за груды камня и 
канализационные колодцы, деятельность штурмовых и разведывательных групп в 
заводских цехах, огневые налеты обеих сторон, минная война, бомбежки, потери; 
штабы разрабатывают планы операций, ртутный столбик падает все ниже. День как 
день.

Тучи сегодня нависли особенно низко, черно-синие. Темнота опускается на землю 
рано. Вдали призрачно белеют фасады светлых домов на окраине города. Ни луны, 
ни звезд. Только яркие линии трассирующих пуль на востоке. А дальше к югу все 
небо в отблесках орудийных залпов, они следуют один за другим так часто, что 
дульное пламя сливается в одно сплошное зловещее зарево. Земля сотрясается и 
стонет, словно живое существо, на которое непрерывно обрушивается удар за 
ударом. Горизонт вспыхивает то белым, то желтым, то красным огнем, свет и тьма 
скачками сменяют друг друга. Внезапно перед глазами в серо-печальных тонах 
возникает лунный пейзаж – изрезанная рвами, балками и лощинами местность без 
единого деревца или кустика. Чернеющие воронки от бомб и снарядов, параллельные 
следы танковых гусениц, указатели с лаконичными сокращениями и примостившиеся 
на скатах лощин блиндажи.