были начальник генерального штаба вооруженных сил и начальник главного штаба 
сухопутных войск, когда их 14 октября вызвали к Муссолини, который объявил им, 
что существует политическая необходимость оккупировать Грецию. На обращенный к 
ним вопрос о том, какое количество войск и сколько времени потребуется для 
занятия исходных позиций в Албании, они ответили, что при условии участия 
Болгарии в этой войне, кроме восьми дивизий, стоящих в Албании, потребуется еще 
двенадцать дивизий, и что для их переброски, включая необходимые корпусные и 
армейские части, а также части службы тыла, будет нужно три месяца. Этот срок 
казался вполне обоснованным ввиду очень небольшой мощности албанских портов и 
крайне неблагоприятного положения с транспортным сообщением в Албании, почти не 
имеющей железных дорог. Муссолини, видимо, был удовлетворен этой справкой. 
Удивление обоих генералов усилилось, когда Муссолини на следующий день вновь 
вызвал их и некоторых видных государственных деятелей в палаццо Венеция и 
объявил, что он решил занять Ионические острова, в частности остров Корфу у 
входа в Адриатическое море и затем захватить Салоники, чтобы укрепить позиции 
Италии на Средиземном море и сохранить итальянское влияние в Греции. Когда 
начальник генерального штаба вооруженных сил маршал Бадольо спросил, 
проинформирована ли о предполагаемой операции Германия, по отношению к которой 
как к союзнику все же имеются обязательства, Муссолини резко ответил: «А нас 
проинформировали об операции в Норвегии? Нас спросили перед тем, как начали 
наступление на Западе? Действовали так, как будто мы и не существуем. Теперь я 
плачу той же монетой». Мнение своих военных советников, изложенное ими еще 
накануне, он считал, видимо, не заслуживающим внимания. Дело в том, что 
Муссолини получил от министра иностранных дел Чиано, который рассматривал 
Албанию, управляемую его министерством, как свою вотчину и был главным 
инициатором нападения на Грецию, успокоительные вести о предположительной 
реакции греков. Чиано сообщал, что ему удалось за крупные суммы денег привлечь 
к защите интересов Италии ряд видных деятелей, часть из которых даже входит в 
состав правительства. По его словам, в Греции только немногочисленная группа 
людей, представляющая собой состоятельную верхушку, склоняется на сторону 
Англии; основная же масса населения является политически нейтральной и скорее 
отрицательно относится к режиму Метаксаса. Кроме того, есть свои люди в 
греческой армии в Эпире, которая не будет воевать, а албанские части и 
партизаны в ходе наступления итальянской армии поднимут восстание среди 
родственного им населения Эпира.
      В конце совещания был назначен день наступления. Первоначально его 
планировали начать 26 октября, но позднее, ввиду неблагоприятной погоды, 
отложили на 28 октября. Гитлеру, который в это время находился на пути в 
Монтуар и Андай, Муссолини написал письмо, в котором, однако, лишь очень 
неопределенными намеками говорил о греческих провокациях, которых он якобы 
больше не может допустить. Гитлер поспешил 28 октября во Флоренцию, где 
Муссолини поставил его перед совершившимся фактом. Гитлер делал веселую мину 
при плохой игре. Меньше чем за месяц до этого Муссолини уверял германского 
министра иностранных дел, что в настоящий момент главной своей задачей он 
считает войну против Англии, поэтому не будет предпринимать никаких действий 
против Югославии и Греции, а лишь намеревается осуществить захват Египта.
      Рано утром 28 октября итальянский посол в Афинах вручил представители 
греческого правительства ноту, которая исключала всякие переговоры. Греции не 
совсем безосновательно был брошен упрек в том, что ее поведение находится в 
противоречии с ее обязательством соблюдать нейтралитет. Английский флот якобы 
неоднократно использовал греческие территориальные воды, а английские самолеты 
получали все необходимое на греческих аэродромах. Далее в ноте указывалось, что 
греческие власти якобы попустительствовали деятельности английской разведки. 
Многочисленные протесты Италии остались без внимания. В Албании Греция 
инспирировала волнения и без должного уважения относилась к власти Италии в 
этой стране. По этим причинам Италия вынуждена требовать в качестве гарантии, 
необходимой для лучшего сохранения греческого нейтралитета, предоставления ей 
стратегических опорных пунктов, в которых должны постоянно находиться 
итальянские гарнизоны.
      В том случае, если эти условия не будут приняты, Италия будет вынуждена 
осуществить их насильственно и для этой цели с 6 час. примет военные меры. Об 
объеме требований итальянский посол не смог сообщить никаких подробностей. 
Премьер-министр Греции Метаксас тут же заявил, что, невидимому, речь идет о 
решенном деле, которое исключает всякую дискуссию или переговоры.
      Греция констатировала, что она находится в состоянии войны с Италией и на 
основании данного ей Англией 13 апреля 1939 г. обещания обратилась к ней с 
просьбой о помощи. Новый конфликт был для Англии не очень желателен. Битва над 
Англией была в самом разгаре, Англия как раз собиралась довести свои силы в 
Египте до численности, необходимой для ведения наступательных действий и еще 
только восстанавливала свою армию в метрополии. Но, с другой стороны, если бы 
Греция смогла устоять, были бы получены новые выгодные опорные пункты для 
ведения морской и воздушной войны против Италии. Новая война, возможно, 
приведет даже к созданию «второго фронта» в Европе, который с самого начала был 
важной целью английской стратегии. Поэтому Англия помогала всеми, хотя пока и 
скромными, силами на море и в воздухе. Кроме того, она перебросила на остров 
Крит сухопутные войска и авиацию, чем облегчила положение Греции и одновременно 
оборону своего очень отдаленного острова Мальта.
      Муссолини охотно поверил заверениям министра иностранных дел Чиано и 
благоприятной оценке военной обстановки, сделанной главнокомандующим 
вооруженными силами в Албании генералом Висконти Праста. Поэтому наступление