9-й армии: они упорно 
стремились к тому, чтобы непрерывными атаками с введением крупных сил сжать 
кольцо окружения и уничтожить находившиеся в нем войска.
      Несмотря на сокращение нормы продовольствия наполовину, предельную 
физическую нагрузку, вызванную низкой температурой, доходившей до 50° ниже нуля,
 и непрерывные атаки противника, которому в нескольких местах удалось прорвать 
растянутые до предела боевые порядки немецких войск и вести бои уже внутри 
котла, окруженные дивизии выдерживали натиск противника. Они отступили совсем 
немного. С целью освободить окруженные дивизии немецкие войска начали 
наступление из района юго-западнее Старой Руссы и в ходе боев, длившихся 
несколько недель, пробились до западной оконечности котла через упорно 
обороняемый противником 40-километровый коридор. 20 апреля связь с окруженными 
дивизиями была восстановлена.
      Город Холм, также окруженный и снабжаемый по воздуху, держался в течение 
нескольких месяцев, пожалуй, в еще более трудном положении, являясь 
единственным немецким опорным пунктом между демянским котлом и Великими Луками.
      Одной лишь непоколебимой стойкости немецких войск, которая в эту зиму 
превзошла всякие ожидания, конечно, было недостаточно, чтобы сорвать планы 
русских. Точно так же, как и Гитлер при нападении на Советский Союз, теперь 
русское командование переоценило свои силы и недооценило силу сопротивления 
войск противника. Смелый план уничтожить две немецкие группы армий превышал 
возможности ослабевших русских армий и привел к дроблению сил. Упрямое и 
негибкое преследование поставленных перед собой целей посредством все новых и 
новых ожесточенных атак в одних и тех же местах во всех отношениях существенно 
облегчило немецкому командованию задачу сломить натиск противника. Русские не 
упустили случая извлечь правильные уроки из своих относительных неудач. Уже 
зимой 1942/43 г. их прорывы стали более опасными и успешными.
      Однако для дальнейшего ведения боевых действий исход этой зимней кампании 
имел гибельные последствия, которые в дальнейшем могли повлиять на провал не 
только Восточного фронта.
      В обстановке, сложившейся ранней зимой 1941/42 г., в качестве временной 
меры по психологическим соображениям могли быть использованы принципы «ни шагу 
назад» и «удерживать любой ценой». Но мог ли быть осуществлен организованный 
отход, этого сейчас нельзя доказать. Возможно, только благодаря жестоким мерам 
Гитлера удалось предотвратить превращение оперативной неудачи в моральное 
поражение. Немецкий солдат после всех совершенных им героических усилий, после 
испытаний, выдержанных в обстановке, противоречащей всяким тактическим 
принципам, и после успешного отражения натиска противника, имеющего 
двадцатикратное превосходство в силах, проникся верой в самого себя и в 
превосходство своего командования, которая у него постоянно сохранялась и 
которой единственно можно объяснять успехи в обороне в последующие годы.
      Однако командование вступило на опасный путь, когда оно из этой временной 
меры, обеспечившей успех только в борьбе против пока еще негибких действий 
русского командования и его ослабленного военного инструмента, сделало панацею 
от всех бед, когда на место гибкого и ответственного руководства, искусных 
действий с использованием пространства и попеременной сменой наступления и 
обороны, в чем всегда заключалась сила немецкого командования, был поставлен 
схематизм упрямого продвижения вперед. Под давлением Гитлера немецкое 
командование все больше склонялось к этому схематизму. Гитлер почти совершенно 
отвергал отвод войск как оперативное средство, необходимое для того, чтобы 
восстановить свободу действий или сэкономить силы. Мнительный и недоверчивый 
Гитлер оставлял право принимать всякое, даже малейшее тактическое решение 
только за высшей инстанцией. Город Холм стал впоследствии образцом для многих 
«крепостей», о которые должны были разбиваться все атаки противника. Удавшееся 
снабжение демянского котла воздушным путем привело к тому, что такой же 
эксперимент был повторен под Сталинградом в совершенно других условиях.
      С тех пор как немцы под Москвой впервые потеряли инициативу, после того 
как были испытаны первые поражения, в их стратегии появились прямо-таки 
патологические черты. Это было связано с особенностями характера Гитлера, 
которые, конечно, не могут быть исчерпывающе изложены в нескольких кратких 
замечаниях, но они оказали такое решающее влияние на ход войны, что о них 
нельзя не говорить. Гитлер с 1933 г. не знал неудач. Мысль о том, что такое 
положение может когда-нибудь кончиться, что чужая воля окажется сильнее, чем 
его, была непостижимой и невыносимой для этого человека, который постепенно 
сжился с мифом о своей непогрешимости, «сомнамбулически» следовал своей 
интуиции и которого льстивая пропаганда (с его ведома или нет, неизвестно) 
подняла до «величайшего полководца всех времен». Веру в себя он должен был 
сохранять несмотря ни на что; только так он мог сохранить и силу внушения, 
необходимую, чтобы поддерживать у других веру в свое величие. Всякая 
добровольная уступка была для него равносильна потере власти и престижа, 
подчинению чужой силе, следовательно, никаких уступок не могло быть. Если еще 
так много людей и техники приносилось в жертву ради бесполезного сопротивления, 
то это вина других. Для него гораздо чувствительнее было бы собственное 
моральное поражение. Не будет ошибкой искать в этом болезненно эгоцентрическом 
настроении Гитлера ключ к пониманию его руководства операциями в последующие 
годы.
      Неизбежным следствием подобного ведения войны было такое использование 
живой силы и техники, которое намного превышало их возможности. В принципе 
правильное положение – в решающие моменты напрягать последние силы войск – 
стало, однако, постоянным явлением. Это проявлялось уже во время зимнего 
наступления русских не только в сухопутны