и свое министерство воздушного флота ущемленными. Он привлек меня в качестве
архитектора  (6),  и  напротив  Мемориала  солдатской славы,  на  границе  с
Тиргартеном, мы  нашли  идеальную строительную площадку для  его  целей. Мои
разработки для этого нового здания, которое после 1940 г.  собрало бы в себе
массу различных подчиненных Герингу учреждений под общим названием Ведомство
рейхсмаршала, он нашел превосходными, тогда как Гитлер высказался достаточно
категорично: "Здание для Геринга слишком велико, он зарывается. И вообще мне
не по вкусу, что он использует для этого моего личного архитектора". Хотя он
потом и не раз выражал свое неудовольствие геринговскими планами, он однако,
не отважился поставить его на место. Геринг хорошо знал Гитлера и успокаивал
меня: "Оставим все как есть и не берите себе ничего в голову. Мы это все так
отгрохаем, что в конце-концов фюрер сам будет в восторге".
     Гитлер нередко обнаруживал  такого  рода  снисходительность  в  частном
кругу; так он закрывал глаза на семейные скандалы в своем окружении,  до тех
пор, пока  они, как, например,  в деле  Бломберга  внезапно  не  становились
полезными для определенных политических целей.  Так он мог  посмеиваться над
тягой  своих соратников к  роскоши,  делать в  самом тесном  кругу  ядовитые
замечания,  не намекая прямо на  того, кого он имел  в  виду и чье поведение
считал неправильным.
     Проектом здания для  Геринга предусматривались длинные корридоры, холлы
и залы, на  которые в  общей сложности  приходилось  больше объема, чем  для
собственно  рабочих  помещений.  Центр  той  части  здания,  что должна была
служить  чисто  репрезентативным целям,  образовывала  помпезная  взбегающая
через  все  четыре  этажа  лестница,  которой  никто  никогда  бы  не   стал
пользоваться,  предпочитая, естественно, лифт. Все  в  целом било на внешний
эффект. В моем собственном  развитии  этот проект  обозначил решающий шаг от
сознательного следования неоклассицизму, который, вероятно, еще чувствовался
в  новом  здании  Рейхсканцелярии,  к  звучной  и  новаторской   архитектуре
парадно-репрезентативного стиля.  В  календарной летописи  моего  учреждения
зафиксировано, что 5 мая 1941 г. макет проектируемого здания был представлен
рейхсмаршалу и доставил ему большое удовольствие.
     В особый восторг он пришел от холла  лестницы. На ней он будет ежегодно
провозглашать  перед офицерами  люфтваффе главный  девиз  момента.  "За  эту
величайшую  в  мире  лестницу,  --  продолжал  Геринг, и  как это  буквально
записано   в  нашей  летописи,  --  Брекер  должен   соорудить  Генеральному
инженерному инспектору памятник. И  он  будет установлен здесь же для творца
этого великолепия".
     Эта часть  министерского комплекса  с  фасадом  протяженностью в 240  м
вдоль "Великой  улицы", сопрягалась  с  равновеликим крылом,  развернутым  в
сторону  Тиргартена,  где  разместились бы  затребованные Герингом  парадные
залы,  которые  одновременно  должны  были  служить  и  его  личными  жилыми
помещениями.  Спальным  аппартаментам  я  отвел  верхний  этаж.  Выдвигая  в
качестве  аргумента   соображения  противовоздушной   обороны,  я  собирался
засыпать  крышу  четырехметровым слоем земли с тем, чтобы там  могли пустить
корни самые  рослые деревья. На высоте  в  40 м над  Тиргартеном  предстояло
возникнуть парку в 11800 кв.  м с плавательным бассейном и теннисным кортом,
а  также  с  фонтанами, водоемами,  колоннадами,  беседками, увитыми плющом,
помещениями для буфетов и, наконец, с летним театром на 240 мест над крышами
Берлина. Геринг был совершенно покорен и уже мечтал о праздненствах, которые
он будет  устраивать в этом парке. "Я  прикажу  украсить  купол бенгальскими
огнями и покажу моим гостям грандиозный фейерверк".
     Не считая подземных помещений. геринговское сооружение имело бы объем в
580000  кубических  метров.  Кубатура только что законченной  строительством
Новой рейхсканцелярии была всего лишь 400000 метров. Тем  не менее Гитлер не
считал, что Геринг его переиграл. В своей речи  от 2 августа 1938 г., весьма
существенной  для  понимания его градостроительных  идей,  он Заявил, что  в
соответствии с генеральным планом  развития Берлина, только  что отстроенная
Рейхсканцелярия  будет  им  лично  использоваться  по  назначению всего  лет
десять-двенадцать.  Предусмотрено  возведение  новой,  во  много  раз  более
грандиозной правительственной и личной резиденции. Внезапное и окончательное
решение о новом  строительстве на Фоссштрассе он принял после нашего осмотра
ведомства Гесса. В  здании Гесса он увидел лестничный  холл,  выдержанный  в
интенсивных красных тонах, и гораздо более сдержанную и простую отделку, чем
излюбленную  им  и  элитой  рейха роскошь трансатлантических  параходов.  По
возвращении в Рейхсканцелярию  Гитлер возмущенно  раскритиковал эстетическую
бездарность своего заместителя: "Гесс абсолютно лишен чувства прекрасного. Я
никогда не  дам  ему возможности  строить что-то новое. Позднее он получит в
свое  распоряжение   нынешнюю  Рейхсканцелярию,   и  ему   будет   запрещено
производить в ней даже  самые незначительные переделки, потому что он в этом
ровно  ничего  не  смыслит". Такого  рода критика, да  еще  об  эстетической
несостоятельности,  нередко  обрывала карьеру, и в случае с Рудольфом Гессом
была воспринята всеми в  подобном духе. Только  самому Гессу Гитлер едва дал
почувствовать свое неудовольствие. Лишь по сдержанному отношению придворного
окружения Гесс мог заметить, что его акции значительно пошли вниз.
     Как  и на Юге, будущий городской центр начинался  на Севере Центральным
вокзалом. Взгляд устремлялся  --  поверх  глади  бассейна размером  1,1 км в
длину и 350 м в  ширину -- на видневшиеся почти двухкилометровой перспективе
центральный купол Дворца конгрессов. Этот водоем не должен был быть связан с
загрязненной городскими  нечистотами Шпрее.  Как заядлый спортсмен-пловец  я
хотел иметь  в этом водоеме чистую воду. Раздевалки,  помещения для хранения