ширину 60 метров,  на запад, а Хеер-штрассе такой же ширины -- на  восток --
проект, который нашел свою частичную реализацию после 1945 г. при расширении
старой Франкфуртской  аллеи.  Эта  ось,  точно  так же,  как и северо-южная,
должна  была быть  продлена до своего  естественного конца, до автомобильной
кольцевой  дороги.  Это позволило бы  освоить и  на востоке новые  городские
территории столицы, число жителей которой мы могли бы таки образом почти что
удвоить (6),  и это при том,  что  предполагалось одновременное  санирование
старого центра.
     Обе  оси  обрамлялись  бы  многоэтажными  административными и торговыми
зданиями. Напоминая пирамиды, они сбегали бы в обе стороны террасами, находя
свое  продолжение в строениях  с постепенно  понижающейся этажностью, пока и
вовсе не переходили бы  в  индивидуальные дома, утопающие в пышной зелени. Я
надеялся, что подобная система позволит избегнуть удушения городского центра
традиционными кольцеподобными шеренгами  зданий. В то  же  время планировка,
которая  с  неизбежностью   вытекала  из  моей  осевой   структуры,   давала
возможность глубоко продвинуть по радиусам вглубь города зеленые клинья.
     На   внешней  стороне  кольцевого  автобана,  в   четырех   точках  его
пересечения   с   новыми  осевыми   магистралями,  резервировались  обширные
территории  для аэропортов, а на  берегу Рангсдорфского озера предполагалось
соорудить   вокзал   для    гидропланов,   которые   тогда    представлялись
перспективным,  с   большей  дальностью   полета,  видом  авиации.  Аэродром
Темпельхоф,   оказавшийся   слишком   близко   к   центру  градостроительных
преобразований,  предполагалось  закрыть,  а  его  территорию  превратить  в
увесилительный  парк  по  подобию Тиволи в Копенгагене. В  более  отдаленной
перспективе мы  рассчитывали, что этот крест  из  осей будет дополнен  пятью
кольцами и семнадцатью  транспортными магистралями с выездом за  город; пока
же  мы  могли  только  ограничиться определением  их  будущих  направлений и
теоретическим резервированием  полос земли по 60  метров шириной каждая. Для
связи  между  осевым  крестом и отдельными  отрезками  кольцевых  дорог, для
разгрузки  основных  магистралей мы  заложили в проект  подземные скоростные
дороги. На западе,  примыкая к Олимпийскому стадиону, должен  был возникнуть
университетский городок, потому  что  учебные корпуса и институтские  здания
старого   Университета   имени   Фридриха-Вильгельма   на   Унтер-ден-Линден
безнадежно устарели  и  находились  в  невыносимом состоянии. Еще  несколько
севернее   к  новому   университетскому  комплексу   вплотную  примкнул   бы
мелицинский  городок  с  клиническими, лабораторными и  учебными  корпусами.
Намечено было  привести  в  порядок  берег Шпрее  между  Островом  музеев  и
Рейхстагом,  участок  городской территории,  с  которым  обращались,  как  с
пасынком  --  замусоренный горами  ржавого  железа,  изуродованный какими-то
мелкими  фабричонками.  Предстояло также расширить  старые и построить новые
здания берлинских музеев.
     За кольцом  автобана предстояло  возникнуть обширным зонам отдыха,  где
уже  тогда под  началом специально  уполномоченного ответственного чиновника
лесного ведомства  началось  превращение  сосновых лесов  в  лиственные.  По
примеру Буа де Болонь предстояло освоить Груневальд как огромную зону отдыха
для  многомиллионного населения  столицы --  с прогулочными тропами, местами
отдыха,  ресторанами  и спортивными  сооружениями. Я уже  приказал и в  этой
местности  начать  посадки десятков тысяч  лиственных  деревьев.  Я надеялся
восстановить  древний  смешанный лес,  который  в свое  время извел  Фридрих
Великий для получения средств на свои силезские войны. От всего грандиозного
проекта перестройки Берлина ныне только и остались эти лиственные деревья.
     Из  первоначальной идеи  Гитлера  отстроить одну,  с  градостроительной
точки  зрения  довольно  бессмысленную,  Великолепную  улицу  постепенно,  в
процессе  работы  родилась  новая  концепция  генплана.  Исходная его  точка
выглядела  теперь,  в  контексте  всеобщей перепланировки, весьма скромно. Я
многократно  превзошел  в  своих  градостроительных  помыслах  --  во всяком
случае,  что  касается  пространственных  масштабов  --  величины,  которыми
оперировал  Гитлер, такое  в  его  жизни,  вероятно, случалось  нечасто. Без
всяких колебаний  Гитлер соглашался со всеми моими  дополнениями,  полностью
развязав  мне руки, но загореться этими разделами генерального плана он  был
не в состоянии.  Он просматривал  их  --  впрочем, довольно бегло  --  чтобы
вскоре, заскучав, спросить: "А  где  у Вас проекты  для Великой  улицы?" Под
этим он  все  еще подразумевал средний, им ранее  всего  заказанный, отрезок
Великолепной  улицы. Он  погружался в  здания министерств, в  офисы  ведущих
немецких  фирм,  блуждал  по  зданию  новой  оперы, фешенебельным  отелям  и
увеселительным центрам -- и я охотно следовал за ним. И все же -- я вписывал
монументально-торжественные  сооружения  в  общий  градостроительный   план,
Гитлер  -- нет.  Его страсть  к постройкам на века начисто  вытесняла всякий
интерес к транспортным структурам, жилым массивам и озеленению -- социальный
аспект был ему глубоко безразличен.
     Напротив, Гесс проявлял интерес исключительно к жилищному строительству
и лишь общим взглядом окидывал  парадную часть нашего плана. После одного из
своих визитов  он по  этому  поводу упрекнул меня.  Я пообещал ему,  что  за
каждый кирпич, истраченный на возведение парадных  построек,  я  выделю один
кирпич и  для жилищного строительства. Когда  это  дошло  до Гитлера, он был
неприятно  удивлен, подчеркнул  безотлагательность своих  требований,  но не
отменил все же наше соглашение.
     Вопреки   часто   высказывающемуся  утверждению,   я  не  был   шеф  --
архитектором Гитлера,  которому подчинялись бы  все остальные.  Архитекторы,
которым была поручена перестройка Мюнхена и Линца,  получили одновременно со