Меркер представил морскому командованию свою новую систему производства. Как
это уже делалось при серийном выпуске кораблей американской фирмой "Кайзер",
впредь подводные лодки, точнее -- их отдельные сектора, должны были, включая
всю  механическую  и электрическую  часть,  полностью  монтироваться  внутри
страны   с  тем,  чтобы   затем,  по  земле   ли,   по   водным  ли   путям,
транспортироваться на  побережье и там в очень сжатые сроки соединяться друг
с другом. Тем самым  мы  обходили узкое место -- верфи,  которые бликировали
всякое дальнейшее расширение программы строительства флота (7). В заключение
этого совещания  Дениц, почти растроганный, произнес: "Этим начинается новая
жизнь".
     В  начале у  нас не было  ничего, кроме четкого представления о внешнем
виде новых подводных лодок. Для их  разработки и детального  конструирования
была  учреждена особая комиссия разработчиков, руководство  которой, вопреки
традиции, осуществлял не кто-нибудь из  ведущих инженеров, а  адмирал  Топп,
выделенный для этих целей Деницем. Не понадобились в таких случаях и обычные
долгие споры о разграничении компетенций. Сотрудничество  между  адмиралом и
Меркером наладилось так же безупречно гладко, как у меня с Деницем.
     Точно через четыре месяца после первого  заседания комиссии, 11  ноября
1943  г.,  были  готовы  все  чертежи,  а еще  месяц  спустя  мы с  Деницем,
спустившись в  корпус,  уже  смогли осмотреть изготовленный  из дерева макет
новой  субмарины  в  16  тыс.  т водоизмещением. Еще  во  время  работы  над
чертежами  главный   комитет  по  кораблестроению  уже  размещал  заказы   в
промышленности  -- метод,  уже  успешно  опробованный  нами при  налаживании
производства  танков типа "пантера". Только это позволило нам  уже в 1944 г.
передать  подводникам   для   испытаний  первые  подводные  лодки  с  новыми
характеристиками.  Наше  обязательство выдавать по сорок судов ежемесячно мы
бы, несмотря на общую катастрофическую ситуацию, в начале 1945 г. выполнили,
если бы  не уничтожение в результате воздушных налетов трети всех  лодок еще
на верфях (8).
     Тогда Дениц  и я  часто задавались  вопросом,  что нам мешало перейти к
новому  классу подводных  лодок значительно раньше. Ведь  не были  применены
какие-либо особые технические  новинки,  принципы конструкции  были известны
уже  много лет. Специалисты уверяли,  что с вводом  в  строй  этой  модели в
подводной войне  открылась  бы  новая  победная страница.  После  войны  это
подтвердил американский ВМФ, включивший этот тип подлодок в свою программу.
     Через три  дня  после  подписания Деницем и мной нашей общей  директивы
относительно новой военно-морской программы,  26 июля 1943 г., я  получил от
Гитлера  согласие  на  подчинение  ее  моему  министерству.  По  тактическим
соображениям я обосновывал это требование  теми перегрузками,  которые сразу
же  возникли в  связи  с программой  для  ВМФ и других  возложенных Гитлером
задач. С  переводом  крупных предприятий  легкой  промышленности на  военное
производство,  так я  аргументировал  Гитлеру, нам  должны быть  переданы не
только  500 тыс.  рабочих,  но  и их  оборудование,  их  административные  и
конструкторские  штабы,  т.е. они должны  подключиться к  реализации срочных
военных  программ  как  целостные  производственные  единицы.  Тем  временем
большинство гауляйтеров воспротивились  подобной реорганизации. Министерство
экономики оказалось слишком маломощным, чтобы  преодолеть это сопротивление,
как, впрочем,  забегая  вперед,  и я сам, что  я очень скоро  и вынужден был
признать.
     После необычайно длительной, большого круга, процедуры, по ходу которой
всем причастным  имперским министрам и  иным инстанциям четырехлетнего плана
предлагалось высказать свои замечания, Ламмерс  созвал 26  августа министров
на заседание в зале  Имперского  кабинета.  Во многом благодаря  великодушию
Функа, который с "мужеством и юмором произносил  свою собственную надгробную
речь"  (нужен комментарий --  В.И.), удалось добиться единодушия в том,  что
впредь  в ведение моего  министерства  передается все  военное производство.
Волей-неволей  Ламмерс  должен  был  пообещать  информировать Гитлера  через
Бормана об этом решении. Еще через  несколько дней Функ и я поехали в ставку
фюрера, чтобы заручиться его окончательным одобрением.
     Велико же было мое удивление, когда  Гитлер в присутствии Функа прервал
мои  пояснения  к  закону и раздраженно заявил мне, что  он  должен  пресечь
дальнейшие   комментарии.   Всего  несколько   часов   тому   назад   Борман
предостерегающе обратил его внимание на то, что я попытаюсь сегодня склонить
его к подписанию документа, который не  согласован  ни с Имперским министром
Ламмерсом,  ни  с рейхсмаршалом. Он не  позволит подобным  образом втягивать
себя  в  наши сопернические  игры.  Когда  же  я попробовал  разъяснить, что
Ламмерс в  полном соответствии со своим рангом Имперского министра заручился
согласием  статс-секретаря  Геринга по  четырехлетке,  он  снова и  необычно
резким образом оборвал меня: "Я счастлив, что по крайней мере в лице Бормана
у  меня  есть  верный  Экехарт"  (нужен  комментарий  --   В.И.).  В  словах
недвусмысленно слышалось обвинение в намерении ввести его в заблуждение.
     Функ передал этот эпизод Ламмерсу. Из  ставки мы  направились навстречу
Герингу, который в своем салон-вагоне направлялся туда из своего охотничьего
заповедника  в  оминтенской  пустоши. Поначалу  Геринг  был  в  раздражении;
совершенно очевидно, ему дали тоже одностороннюю  информацию и предостерегли
от нас. Но благодаря любезному красноречию  Функа  все же удалось,  в  конце
концов, сломать  лед  и  пройтись пункт за пунктом  по всему проекту закона.
Геринг,  казалось,  со  всем  согласился,  после  того  как  было  добавлено
предложение: "Полномочия рейхсмаршала Великой германской Империи  в качестве
уполномоченного  за  четырехлетнего  план   сохраняются  в  полном  объеме".