Поскольку наше мнение было диаметрально противоположным, генерал  Штудент
попросил аудиенции с самим фюрером.  После  долгих  объяснений  по  телефону
разрешение наконец было дано  и  мы  получили  приказ  прибыть  в  Восточную
Пруссию. Мы сразу же вылетели, приземлились после  полудня  и  узнали,  едва
выйдя из самолета, что Гитлер ждет нас.
   Нас привели в ту же комнату,  где  я  был  представлен  фюреру  несколько
недель назад. На этот раз все кресла перед камином были  заняты,  и  я  имел
возможность познакомиться практически со всем руководством рейха.  Слева  от
фюрера сидел Риббентроп,  министр  иностранных  дел,  справа  -  фельдмаршал
Кейтель, за ним - генерал Йодль. Мне указали на следующее кресло.  Слева  от
Риббентропа сидел Гиммлер, за ним - генерал Штудент и  гросс-адмирал  Дениц.
Между Деницем и мной расположилась в кресле  массивная  фигура  рейхсмаршала
Германа Геринга.
   Генерал Штудент коротко представил меня,  затем  предоставил  мне  слово.
Сначала я страшно  волновался,  -  взгляды  этих  восьми  человек  так  меня
сковывали, что я забыл даже  о  записях,  приготовленных  во  время  полета.
Постепенно, однако, я обрел свою обычную уверенность. По возможности ясно  и
коротко  я  представил   в   деталях   все   этапы   нашего   расследования.
Многочисленные убедительные свидетельства в пользу  нашей  версии,  согласно
которой  дуче  находится  в  Санта-Маддалене,   произвели   впечатление   на
аудиторию. А рассказ о пари, заключенном лейтенантом Варгером, вызвал улыбки
на некоторых лицах, в частности Деница и Геринга.
   Когда я закончил - беглый взгляд на часы подсказал  мне,  что  я  говорил
больше получаса, - фюрер решительным жестом пожал мне руку.
   - Вы убедили меня, капитан Скорцени. Вы, конечно же, правы, я отменяю мой
прежний приказ о нападении на остров. Вы уже разработали  план,  позволяющий
вызволить дуче из этой морской крепости? Если да, представьте нам его.
   С помощью схемы, набросанной от руки, я рассказал о нашем проекте решения
задачи, выработанном несколько дней назад. Я объяснил, что,  кроме  флотилии
торпедных катеров,  мне  потребуется  несколько  тральщиков  и,  кроме  моих
пятидесяти человек, около роты добровольцев из состава бригады  СС,  стоящей
на Корсике. С другой стороны, чтобы прикрыть наш отход,  я  бы  хотел  иметь
право использовать зенитные батареи наших сил на  Корсике  и  Сардинии.  Мой
план атаки на восходе солнца, кажется, получил  полное  одобрение.  По  ходу
доклада Гитлер, Геринг и Йодль задали мне  множество  вопросов.  После  меня
слово взял фюрер:
   - Я одобряю ваш план, капитан, и надеюсь, что при условии выполнения  его
с должной настойчивостью и без всяких колебаний он является вполне реальным.
Гросс-адмирал Дениц, отдайте необходимые распоряжения своим  подразделениям.
Требуемые части поступают на  время  проведения  операции  под  командование
капитана Скорцени: необходимо любой ценой освободить моего друга  Муссолини,
и как можно быстрее, чтобы помешать передаче его  союзным  войскам.  Однако,
капитан, когда вы будете готовы и я  дам  вам  разрешение  начать  операцию,
Италия, возможно, еще будет нашим союзником,  по  крайней  мере  официально.
Если  в  этом  случае  ваш  рейд  закончится  неудачей,  я   буду   вынужден
дезавуировать вас перед мировым общественным мнением. Я  заявлю  тоща,  что,
постоянно  твердя  о  необходимости  спасения  дуче  и  о  своем  плане  его
освобождения,  вы  лично  заставили  потерять  голову  командиров  некоторых
подразделений, расквартированных в Италии, и в любом случае  вы  действовали
по  собственной  инициативе.  Чтобы  помочь  нам  одержать   победу,   чтобы
поддержать честь Германии, вы будете готовы принять  в  случае  неудачи  это
тяжелое обвинение, даже не помышляя о защите.
   У меня не было времени подумать. В любом случае, когда честь моей  родины
поставлена на карту, я знаю, что покорно приму и  молча  вынесу  весь  позор
подобного обвинения. Слишком взволнованный, я смог только  склонить  голову,
не найдя слов для ответа.
   Довольный Гитлер отпустил меня, перед тем дружески пожав мне руку.
   - Вам удастся, Скорцени! - сказал  он  таким  уверенным  тоном,  что  его
уверенность проникла в меня как электрический заряд. Я не раз слышал о почти
гипнотической силе убеждения фюрера. Невозможны были больше никакие сомнения
- мне удастся!
   На следующее утро мы отправились обратно в Рим. По прибытии  я  рассказал
своему верному Радлю, что в случае провала операции я должен буду  взять  на
себя всю ответственность за наше предприятие. Как истинного австрийца, Радля
все это не очень взволновало.
   - Ну что ж, - сказал он спокойно, - если так должно быть, то  я  попрошу,
чтобы меня заключили  с  вами  в  одну  камеру.  Возможно,  нас  поместят  в
сумасшедший дом. Это будет прекрасная возможность испытать на  себе  комфорт
камеры с мягкими стенами.
   И только случайность избавила нас от  этой  печальной  перспективы.  Увы,
через несколько дней мы едва не начали штурм тюрьмы, в которой уже  не  было
пленника.

СНОВА С НУЛЯ

   Фрегаттен-капитан Шульц,  командир  эскадры  торпедных  катеров,  которую
предоставили в мое распоряжение, был настоящий  сорвиголова.  Он  уже  давно
мечтал об операции подобного рода. Мы поминутно рассчитали все  фазы  нашего
рейда, стараясь не упустить ни малейшей детали, предусмотреть все  возможные
случайности. Наконец план был полностью готов.