Вахтенный офицер смотрит вверх:

– Приготовиться.

Способный разбудить мертвого, колокол звенит по всему кораблю. Мы все прыгаем 
вниз. Сейчас прекращается всякое движение, даже если ты в «голове». Это момент, 
когда человек должен проявить себя. Вахтенные с мостика спрыгивают в люк, руки 
и ноги на стальном трапе. Вы просто падаете вниз, но надо быть внимательным, 
иначе следующий за вами человек может оказаться верхом на вас, а морские сапоги 
куда как тяжелы. Через пять секунд будет задраен люк. Секунда на каждого 
человека. Вы должны как угодно попасть вниз. Там стоит человек, чтобы помочь, 
если вы упадете.

Дизели остановлены при сигнале тревоги, машинное отделение лихорадочно работает.
 Моторы подключены, воздуховод и выхлопные клапаны закрыты. Каждый подводник 
знает свою работу – результат бесчисленных упражнений. Красные лампочки 
указывают каждую существенную деталь, чтобы предупредить ошибки. Весь корабль 
ощущает опасность – сигнальный колокол не звонит шутки ради. Еще нет приказа на 
погружение?

Щелчок – люк закрыт.

– Погружение! – кричит вахтенный офицер, болтая ногами, потому что всем своим 
весом налегает на маховик, закрывающий люк.

– Погружение! – приказывает главный инженер, стоя перед панелью, где горят 
индикаторы всех отсеков, показывая «готов к погружению» на каждом циферблате. 
«5, 4, 3, 2 – ровно» – что соответствует цистернам для погружения, 
пронумерованным от носа до кормы. Люди прыгают, как кошки, к рычагам клапанов, 
поворачивают их, открывая, и повторяют: «5, 4, 3, 2 – ровно». Теперь мы снова 
видим необходимость наших бесконечных учений – одно неточное движение может 
означать смерть. Все идет хорошо, лампочки показывают, что клапаны погружения 
открыты. Вода обрушивается в баки, лодка опускает нос – 10 градусов, 20 
градусов.

– Один, – приказывает главный, и отверстие кормового (последнего) бака широко 
открывается. Так он остается до последнего, чтобы угол погружения был острее. 
Электромоторы работают на полной мощности, хотя вы можете слышать только легкое 
жужжание. Вся подлодка вибрирует.

– Баки погружения открыты, – докладывает инженер. 5 футов… 8… Лодка погружается 
быстро. 10 футов.

– Самолет по левому борту, – докладывает вахтенный офицер. Небо покрыто 
облаками, самолет идет другим курсом. Возможно, не заметил нас, а если заметил, 
мы будем на глубине 25 футов раньше, чем упадут первые бомбы.

– 20 футов, корабль погружается быстро.

– Вниз до 50 футов.

Мы слышим далекий шум. Ничего похожего на артиллерийский взрыв на земле. Это 
что-то вроде глухого потрескивания. Вода хорошо проводит звук, и мы здесь, 
внизу, точно заперты в плавающем барабане. Но никто не сказал ни слова, никто 
не шевельнулся. У каждого подводника свой пост, и он не должен шевелиться, 
чтобы не нарушить дифферент лодки. Наконец, прозвучали доклады: «Все чисто на 
носу, все чисто на корме, все чисто в центральном посту». Значит, это была не 
атака. Взрывы были слишком далеко.

– Лодка на ровном киле. Закрыть все клапаны.

Последние частицы воздуха должны быть извлечены из уголков цилиндров для 
погружения. На глубине воздух сжимается, и дополнительная вода делает подлодку 
заметно тяжелее, в то время как на небольших глубинах может произойти 
противоположное. Кроме того, оставшиеся пузырьки воздуха, перемещаясь внутри 
цилиндра, приводят к изменениям в дифференте и создают шум, а это не совсем 
приятно.

Теперь мы чувствуем себя лучше, зная, что в случае чего мы можем продуть баки 
без утечки воздуха и потерь при всплытии. Да поможет Бог подлодке, если бомбами 
у нее повредит клапаны!

Прошло пять минут – и ничего не случилось. Двигатели работают на малой скорости.
 Мы можем оставаться в таком положении два дня, не обнаруживая себя. Однако 
скрываться – не наша работа. Мы должны нападать и разрушать.

У командира с первых дней осталось уважение к бомбам. Вы должны сами 
почувствовать их, чтобы знать, что такое война. Нет ничего хуже для команды 
новой подлодки, чем первые недели без атаки с воздуха. Беззаботность, ложное