Поскольку я был немцем лишь наполовину, церемония имела для меня особое 
значение. Несмотря на все трудности, через которые пришлось пройти, мое 
самолюбие согревала мысль: меня приняли в роту как равного среди равных, как 
воина, достойного носить оружие.
   Затем свершилось чудо. Финк роздал каждому из нас по бокалу превосходного 
вина. Он выпил с нами под рев сотен глоток: «Зиг хайль!» Потом прошел по рядам, 
пожал каждому руку, поблагодарил и объявил, что доволен и нами и собой. Я, 
сказал он, рад, что посылаю в дивизию настоящих солдат.
   Не знаю, какими мы стали солдатами, но прошли мы точно огонь и воду. Мы 
сильно похудели: об этом говорили запавшие глаза и осунувшиеся лица. Но этого 
стоило ожидать. До отбытия из лагеря нам позволили два дня отдохнуть, и этой 
возможностью мы воспользовались на полную катушку. Трудно поверить: мы все 
восхищались господином капитаном и мечтали, что когда-нибудь станем его 
последователями.
Глава 6
Белгород
   Жарким летним вечером 1943 года мы снова оказались в непосредственной 
близости от фронта. Русские недавно взяли Белгород и оборудовали позиции на 
подступах к городу в наших бывших окопах. На линии фронта, проходившей через 
Белгород (фронт простирался от Харькова до Курска), пока было спокойно. 
Кампания, продолжавшаяся почти без перерыва после нашего отступления от 
треугольника Белгород – Воронеж – Курск, отнимала у обеих сторон последние силы.
 Русские хоронили погибших, которым было несть числа, и готовили новое мощное 
наступление на наши позиции, намеченное на сентябрь. После бойни под Славянском 
Харьков остался в наших руках, а прорыв русских на Южном фронте был остановлен 
в районе Кременчуга.
   Советские войска, зализав раны, выгнали немцев и румын с Кавказа и из 
калмыцких степей. Они прогнали нас и с Северского Донца. Тем не менее они еще 
не до конца овладели положением; предпринимая мощные контратаки, мы могли 
сломить их наступление. Такие города, как Белгород, Харьков и Сталинград, 
фигурируют во всех рассказах о контратаках немецких войск. В битве под 
Белгородом приняли участие шестьдесят тысяч солдат. Одним из них стал я. Из 
лагерей в Силезии прибыли восемнадцать тысяч новобранцев гитлерюгенда: в 
неравном бою произошло их боевое крещение; треть этих мальчиков лишилась жизни. 
Я прекрасно помню их прибытие: они шли ровными колоннами и были готовы на все. 
Некоторые взводы несли знамена, на которых выделялись золотые буквы надписей: 
«Молодые львы» или «Мир принадлежит нам».
   Появились на фронте взводы автоматчиков; пехотные полки, патронташи у 
которых были наполнены патронами, а на поясе висели гранаты; моторизованные 
бригады со всем своим тяжелым снаряжением. Повсюду были солдаты, и в течение 
следующих трех-четырех дней они все прибывали…
   Затем все затихло. Нас распределили по полкам, подразделениям и ротам, 
каждому указав точное место назначения. Мы и понятия не имели о готовящейся 
атаке, но участвовали в приготовлениях к ней, думая, что выполняем обычную 
воинскую работу.
   Как и в прошлом, мы с товарищами стали мальчиками на побегушках: нам 
вспомнились прежние дни учебы. Стояла удушающая жара, сухая желтая трава степи 
не удерживала пыль: от малейшего дуновения ветерка она засыпала глаза.
   Вечерами мы разжигали костры, вели беседы или заводили песни. Времени, чтобы 
переписываться с Паулой, было предостаточно, и теперь я только и думал, что о 
ней.
   Однажды вечером нас собрали и роздали боеприпасы. Каждый солдат получил по 
120 патронов и по четыре гранаты. Десять человек – девять солдат под 
командованием офицера – составили наступательный отряд. Пулеметчиком был Гальс, 
помимо него при пулемете был еще один солдат. Мы получили ружье, еще два 
гренадера – автоматы. Кроме этого нас нагрузили ящиками, наполненными гранатами.
 В полном молчании, приняв все меры предосторожности, мы прошли в убежище, 
находившееся близ крупной фермы, прямо перед линией фронта. Бронетанковая 
бригада дивизии «Великая Германия» находилась рядом: тракторы притащили танки 
«тигр» и тяжелые гаубицы. Их замаскировали настоящими и искусственными листьями.
 Мы отметились у служащего, сидевшего за столом. За другим столом лейтенант 
изучал карту; его окружили офицеры танковых отрядов и фельдфебели. На краю леса 
я увидел широкие траншеи коммуникаций, которые вели к линии фронта. Думаю, у 
всех у нас возникла одна и та же мысль: вот оно, началось. Вокруг занимали 
позиции другие подразделения.
   Нас, взвод пятой роты, направили по ходу сообщения, изгибавшемуся под прямым 
углом. Траншея вела к низкому кустарнику. Саперам пришлось здорово попотеть, 
пока они прорыли эти изгибы. Повсюду – солдаты из разных подразделений: они 
углубляли и совершенствовали блиндажи. Дело шло к шести вечера, и дневная жара 
спала.
   По траншее мы выбрались из леса и пошли вдоль холмов, окаймленных деревьями. 
Дорогу нам показывал офицер, не отрывавший глаз от карты. Мы повернули направо 
и снова оказались под деревьями: здесь еще стояла жара. Повсюду толпились 
солдаты: они искали позиции. Наконец мы подошли к блиндажу, в котором битком 
набились молодые солдаты из гитлерюгенда.
   – Стоять! – рявкнул офицер, который вел нас. – Здесь вы разделитесь на 
группы и займете позиции согласно приказу. Фельдфебель вам объяснит, что делать.

   Он отдал честь и оставил нас с ребятами из гитлерюгенда, которые расселись 
на земле или на корточках и весело болтали. Я пошел к Гальсу, который положил