итлера) в вопросах подготовки и ведения войны, поскольку они касаются 
сухопутных сил, а также права пользоваться неограниченной командной властью в 
отношении всех частей сухопутных сил как в мирное, так и в военное время. На 
долю военного министра оставалась задача согласования требований всех видов 
вооруженных сил в области материально-технического обеспечения в соответствии 
со стратегическими шинами, а также приведения в соответствие общих планов 
Вермахта с планами и мероприятиями по подготовке и ведению экономической и 
психологической войны. Военно-воздушные силы, по его мнению, должны были во 
время войны предоставлять свои части в распоряжение командных инстанций 
сухопутных сил и военно-морского флота, тогда как стратегическая авиация должна 
была оставаться в подчинении своего командования, не входящего в состав высшего 
органа управления, но подчиненного ему.

Осуществление этих требований означало бы, что главнокомандующий сухопутными 
силами, как и во времена Рейхсвера (тогда он назывался начальником управления 
сухопутных войск), являлся бы генералиссимусом. Это означало бы также передачу 
всех стратегических задач отдела обороны из ведения военного министра 
(военно-политического управления министерства) в ведение Генерального штаба 
сухопутных сил. Эти требования были мотивированы тем, что, учитывая 
географическое положение Германии, война будет вестись в первую очередь на 
суше; вследствие этого сухопутные силы должны быть самой важной и самой 
значительной по размерам составной частью Вермахта [10]. Для выполнения этих 
требований сухопутная армия имела также соответствующий инструмент — отлично 
вышколенный в течение своей многовековой истории Генеральный штаб.

Таким образом, в конечном счете обязанности главнокомандующего Вермахтом и 
обязанности главнокомандующего сухопутными силами нужно было объединить в одних 
руках; сухопутные силы должны были бы занять по отношению к другим составным 
частям вооруженных сил положение primus inter pares, а должность военного 
министра следовало бы отделить от должности главнокомандующего Вермахтом.

Критическое рассмотрение обеих точек зрения позволяет сделать вывод, что 
главнокомандующий сухопутными силами требовал предоставления ему четко 
очерченных полномочий, которые бы он ни с кем не делил, а предложение 
главнокомандующего Вермахтом не вело к окончательному урегулированию вопроса; в 
его предложении можно было усмотреть промежуточную стадию, которая потом 
неизбежно привела бы к переходу полномочий генералиссимуса от 
главнокомандующего сухопутными силами в руки главнокомандующего Вермахтом. Но 
до тех пор, пока Геринг оставался главнокомандующим военно-воздушными силами, 
главнокомандующий Вермахтом не смог бы занять по отношению к нему руководящее 
положение. Не следует понимать требование главнокомандующего сухопутными силами 
о передаче ему полномочий генералиссимуса как проявление его стремления к 
власти: его личность стоит в этом отношении вне всякого сомнения. Он исходил из 
превалирующего значения сухопутной войны и из наличия Генерального штаба. Эти 
деловые соображения были для него определяющими. Но его требованиям не было 
суждено осуществиться уже только потому, что это коренным образом затронуло бы 
положение Геринга как главнокомандующего военно-воздушными силами. Поэтому, 
коль скоро при существовавших условиях нельзя было рассчитывать на то, что 
победит точка зрения главнокомандующего сухопутными силами, единственно 
правильным решением было бы ликвидировать должность главнокомандующего 
сухопутными силами и вместо нее учредить или должность начальника штаба ОКХ, 
или должность генерал-инспектора сухопутных сил. Но поскольку так же пришлось 
бы поступить и в отношении главнокомандующих другими видами вооруженных сил, то 
здесь снова камнем преткновения явился бы главнокомандующий военно-воздушными 
силами. Если главнокомандующий сухопутными силами отказался от мысли об 
осуществлении своих требований, то это имело свои причины, которые относятся к 
совершенно другой области и вследствие которых борьба вокруг высших органов 
руководства стала столь ожесточенной и непримиримой.

Чем больше правительство Гитлера развивалось в направлении диктатуры, чем 
дальше оно отходило от законности и этических принципов цивилизованного мира, 
чем больше Гитлер разоблачал себя как политический игрок и чем больше 
обнаруживалось разложение всех других государственных организаций, тем больше 
командование сухопутных сил, представлявшее собой вначале замкнутый и мало 
затронутый этими явлениями организм, стремилось уберечь армию от разлагающего 
влияния Гитлера и его приспешников. Но одновременно оно должно было признать, 
что именно правительство Гитлера проявляло исключительную заботу о создании 
всех необходимых материальных условий для развития вооруженных сил. В 
результате этого причины конфликта были явно видны только для представителей 
высшего руководства. Главнокомандующий сухопутными силами и его начальник 
Генерального штаба, в противоположность военному министру с начальником 
военно-политического управления, не были склонны к тому, чтобы ценой уступок 
найти modus vivendi с новой государственной властью. Перед лицом агрессивной 
политики Гитлера их совесть не позволяла им ограничиться лишь исполнением 
своего чисто солдатского долга. Поэтому они в свою очередь оказались в 
состоянии войны по отношению к военному министру, а после устранения Бломберга 
их преемники — по отношению к самому Гитлеру и его начальнику штаба ОКВ. При 
существовавшем разделении власти это трагическое положение могло найти свое 
разрешение в конечном счете в результате государственного переворота, 
организованного сухопутной армией против главы государства, или же это 
поло