менившихся условиях оно больше не отражало действительного положения. Теперь 
военному министру (ранее именовался министром Рейхсвера) подчинялись три 
главнокомандующих: главнокомандующий сухопутными силами, главнокомандующий 
военно-морскими силами и главнокомандующий военно-воздушными силами.

Эта лишь внешне четкая организация страдала тем, что главнокомандующий 
военно-воздушными силами и не думал подчиняться военному министру и 
главнокомандующему вооруженными силами. Формально он всегда мог прикрыться 
своей должностью министра авиации и уполномоченного по осуществлению 
четырехлетнего плана. Исключительно высокое политическое положение, близкие 
отношения с Гитлером и принадлежность к кабинету министров ставили Геринга 
практически в один ряд с главнокомандующим Вермахтом. Положение Геринга было 
определено неясно: с одной стороны, как главнокомандующий ВВС он находился в 
подчинении у военного министра, так же как и главнокомандующие сухопутными 
силами и ВМС, но, с другой стороны, он полностью сохранил свои полномочия как 
министр авиации. Таким образом, второе положение практически сводило на нет 
первое.

В то время как бюджет ОКВ, бюджеты сухопутных сил и ВМС представлял в 
правительство военный министр, бюджет ВВС представлял непосредственно Геринг. 
Еще меньше подчинялся он вследствие своего двойственного положения (будучи к 
тому же еще уполномоченным по осуществлению четырехлетнего плана) военному 
министру в таких, наиболее насущных вопросах, как распределение сырья, 
производственных мощностей и т.п. Это приводило к значительным трениям 
командования ВВС с военно-политическим управлением Военного министерства 
(ставшим позже Верховным командованием Вермахта), с Главным командованием 
сухопутных сил и Главным командованием ВМС. Устранение существовавших трений 
отнимало много энергии и сил, и часто оно было возможным только благодаря 
действиям отдельных умных и проницательных руководителей из низших сфер.

Высшие органы руководства представляли собой, таким образом, в 1935—1937 гг. 
следующую картину.

Высшая государственная власть и высшее политическое руководство находились в 
руках Гитлера, который одновременно являлся верховным главнокомандующим 
Вермахтом.

Военному министру и главнокомандующему Вермахтом подчинялись все вооруженные 
силы страны. По согласованию с фюрером он давал главнокомандующим видами 
вооруженных сил общие указания в отношении строительства вооруженных сил и 
подготовки к войне, осуществлял контроль за выполнением оперативных и 
административно-хозяйственных мероприятий, проводимых в масштабе отдельных 
видов вооруженных сил, а также согласовывал эти мероприятия с военными 
приготовлениями по линии других ведомств. Во время войны он должен был давать 
главнокомандующим видами вооруженных сил руководящие указания по ведению 
операций.

Главнокомандующий военно-воздушными силами на практике в значительной степени 
ускользал от подчинения военному министру. Кроме того, как уже неоднократно 
указывалось, разделение командной власти и ответственности между 
представителями высшего руководства было неправильным. Это проявлялось в том, 
что не было, да и не могло быть ясно определено, в какой степени 
главнокомандующие видами вооруженных сил были самостоятельны в осуществлении 
указаний главнокомандующего Вермахтом.

Главнокомандующий Вермахтом не имел в своих руках генерального штаба [9] для 
разработки оперативных и стратегических планов. Таким образом, не было единого 
генералиссимуса, его роль исполняли несколько лиц, которые зачастую стремились 
к различным целям, сотрудничать их заставляло только сознание ответственности 
за общее дело.

В полемике за выяснение положения главнокомандующего Вермахтом и 
главнокомандующего сухопутными силами первый придерживался того мнения, что он 
должен ведать вопросами подготовки к войне и оперативным руководством 
вооруженными силами во время войны. Его мнение поддерживал начальник 
военно-политического управления Военного министерства. В соответствии с этим 
главнокомандующий Вермахтом требовал от главнокомандующих видами вооруженных 
сил представления всех планов, разрабатываемых их генеральными штабами. Но в 
его многочисленных меморандумах и высказываниях не содержалось ясного ответа на 
два вопроса: какие полномочия должны были быть оставлены главнокомандующим 
видами вооруженных сил и как должна была выглядеть связь между 
главнокомандующим вооруженными силами и генеральными штабами видов вооруженных 
сил, поскольку работа генерального штаба требует постоянного, непосредственного 
и взаимного общения с генералиссимусом.

Главнокомандующий сухопутными силами, поддерживаемый своим начальником 
Генерального штаба, решительно отклонял разделение полномочий в подготовке и 
проведении операций между главнокомандующим вооруженными силами и 
главнокомандующим сухопутными силами. Он требовал для себя права быть первым и 
единственным советником верховного главнокомандующего вооруженными силами 
(