Заговорщики допустили ряд непростительных ошибок: они были настолько уверены в 
окончательном успехе акции, что не предприняли совершенно естественных мер 
безопасности — не была захвачена радиостудия в Зезене и другие радиостанции, 
кроме этого, так и не была блокирована телефонная связь между Ставкой фюрера в 
Восточной Пруссии и рейхсминистерствами в Берлине. Получивший свободу действий 
Геббельс «прочно сел на телефон» и всеми правдами и неправдами пытался 
выправить продолжавшее оставаться напряженным и к вечеру 20 июля положение.

После ранения Роммеля и неудавшейся попытки ликвидировать диктатора, Германия 
потеряла последний шанс с честью выйти из ставшей безвыходной ситуации — отныне 
страна была обречена на саморазрушение. Обстоятельства «заговора 20 июля» 
скрыты от нас непроницаемой завесой из полуправды и дезинформации, в тугой 
клубок сплелись случайности и закономерности, трагическое стечение 
обстоятельств лавинообразно повлекло за собой катастрофические последствия, 
поэтому мне кажется уместным несколько более подробное рассмотрение этого 
исторического события.

19 июля фон Клюге принял группу армий «Б», сохранив за собой пост 
главнокомандующего группой армий «Запад», и перебрался в бывшую резиденцию 
маршала Ла-Рош-Гюйон. Командно-штабной аппарат остался прежним, соратники 
Роммеля трудились на своих местах, и не их вина, а их беда заключалась в том, 
что фон Клюге оказался не тем человеком, кто смог бы возглавить сопротивление 
диктатору.

После плодотворной беседы с фельдмаршалом Роммелем, за несколько дней до его 
тяжелого ранения, оберстлейтенант фон Хофакер повез в Берлин приятное для 
заговорщиков известие о том, что маршал готов к активным действиям на Западе. 
Между тем в столице рейха предатель выдал группу Лейшнера, и она была 
арестована гестапо. Угроза ареста заставила заговорщиков действовать с 
удвоенной энергией и форсировать подготовку к покушению. Фон Штауффен-берга 
окончательно подстегнул состоявшийся накануне разговор между Канарисом и 
Гиммлером. Рейхсфю-рер СС заявил ошеломленному шефу абвера:

— Мне прекрасно известно, что определенные армейские круги намереваются 
«поиграть мускулами». Но пусть не тешат себя иллюзиями — я готов нанести удар 
по их «осиномугнезду». Я долго ждал, потому что хотел узнать всех предателей 
поименно. Теперь я знаю все — и вырву ядовитое жало у таких изменников, как 
Герделер и Бек.

Отсчет времени пошел на минуты, и Штауффенберг приступил к активным действиям. 
В Париже ждали опаздывающего на встречу Хофакера. Несмотря на беседу с фон 
Безелагером, крайне неуверенно, нерешительно и непоследовательно вел себя фон 
Клюге, занявший в конечном итоге сверхосторожную выжидательную позицию.

Читая стенограммы телефонных разговоров между штаб-квартирой группы армий «Б», 
«Волчьим логовом» и Военным министерством на Бендлерштрассе, отчетливо 
осознаешь — не отвернись в тот день фортуна от заговорщиков и окажись во 
Франции хотя бы один военачальник калибра Роммеля, дальнейший ход европейской и 
мировой истории мог бы быть иным! Вернувшийся в Берлин фон Штауффенберг был 
абсолютно уверен в смерти Гитлера. Об этом он доложил собравшимся на совещании 
в Военном министерстве офицерам-заговорщикам: генерал-оберсту Беку, 
генерал-фельдмаршалу в отставке фон Вицлебену и другим. После этого Бек сразу 
же стал звонить в штаб-квартиры некоторых групп армий и требовать 
«беспрекословного подчинения его приказам». В частности, группа армий «Север» 
получила приказ передислоцироваться из Курляндии в Восточную Пруссию, а группа 
армий «Б» — начать подготовку к выводу войск из Франции и Бельгии.

20 июля 1944 года в 16.30 в штаб-квартире группы армий «Б» раздался телефонный 
звонок из Берлина.

Штауффенберг: — Добрый день. Это оберст фон Штауффенберг. Могу я переговорить с 
фельдмаршалом Клюге?

Адъютант: — Одну минуту!

Клюге: — Да, слушаю вас.

Штауффенберг: — Здравствуйте, фельдмаршал. Передаю трубку генерал-оберсту 
Фромму. Фромм: — У аппарата генерал-оберст Фромм. Герр фельдмаршал, вы ничего 
не знаете о последних событиях?

Клюге: — Нет.

Фромм: — Фюрер мертв…

Клюге: — Вот как… И что же мне сказать армии?

Фромм: — Одну минуту, передаю трубку генерал-оберсту Беку.