независимый человек, он не следовал просто в фарватере своей судьбы, он 
поднимался над обстоятельствами и сам становился своей судьбой! Истина не была 
для него чем-то, дарованным свыше или благоприобретенным в миг озарения, 
истинным было то, что рождалось в муках, оставляя саднящие и кровоточащие раны. 
Только родные и близкие могли догадываться о нравственных исканиях фельдмаршала,
 но и они видели только самую вершину айсберга. Роммель мучительно боролся с 
самим собой, но внешне оставался безупречным в рамках своего традиционного 
«генеральского» поведения. Даже для его соратников оставалась невидимой эта 
яростная внутренняя борьба, не говоря уже о тех, с кем орбита его жизни 
пересекалась случайно.

На моем рабочем столе лежат две фотографии из архивов военной хроники. 
Беспристрастный «летописец» запечатлел на одной из них Роммеля «образца 1942 
года» — это оптимизм, целеустремленность, атака! Я вижу человека, для которого 
не существует слово «невозможно». Следующий снимок сделан два года спустя, в 
1944 — и передо мной совершенно другой человек: постаревший, осунувшийся, с 
глубокими морщинами в уголках глаз, но по-прежнему не отступающий и не 
сдающийся!

Свой отпечаток на изменившееся лицо наложил груз возросшей ответственности — за 
два года командир дивизии Роммель вырос до командующего группой армий. Но в 
большей степени его преобразили полные тягостных раздумий бессонные ночи, 
подтачивающее здоровье и силы болезненное переосмысление своей жизни. С 
фотографии на меня смотрит умудренный жизнью человек. Такой чуть ироничный и 
просветленный взгляд бывает у людей, много повидавших и испытавших на своем 
веку, а ледяной проблеск жесткости и решительности не имеет ничего общего с 
безжалостностью и упрямством солдафона, которому нет ни малейшего дела ни до 
нужд солдат, ни до бед своего собственного народа. Глядя на фотографию 1942 
года, понимаешь, за что его любили в войсках и почему солдаты были готовы идти 
за ним в самый ад. Лицо на снимке 1944 года навевает мысль о мудром старшем 
брате, познавшем всю боль, печаль и разочарование этого мира и готового 
поделиться с тобой своим знанием… За несколько месяцев до кровавой развязки 
Роммель окончательно преобразился, и очень многие из тех, кто был рядом с ним в 
течение последних трех лет, смиренно молили Бога, чтобы он даровал правый путь 
этому человеку и его многострадальному народу.

Рядом с Роммелем я провел три фронтовых года, сначала в Африке, а потом в 
Европе. После окончания войны я проработал еще три года, собирая материал о 
выдающемся полководце. Шесть лет изучения «проблемы Роммеля» позволяют мне 
утверждать, что я достаточно хорошо узнал этого человека и побудительные мотивы 
его действий. Поворотным пунктом его жизни стала Нормандия: Роммель задыхался 
от недостатка времени — в тугой клубок сплелись попытки удержать трещащий по 
швам фронт, инстинктивное на уровне рефлексов неприятие диктатора, 
антиправительственные настроения и противодействие армиям вторжения.

Окончательное разочарование в военном и политическом руководстве страны 
произошло в Герлингене, где он проходил курс лечения после полученного ранения. 
В ходе разговоров с женой, бесед с ближайшими друзьями, раздумий во время 
продолжительных прогулок в лесах вокруг Герлингена он все отчетливее понимал, 
во что превратили Германию Гитлер и его приспешники. Памятуя о судьбе 
участников событий «20 июля», он не ждал пощады и для себя. «Слишком поздно» — 
эти слова огненными буквами были начертаны на его судьбе. Здесь не было его 
дивизий, которые он мог бы выдвинуть против ненавистного диктатора. Обещанное 
Гитлером новое назначение оказалось очередной лицемерной ложью, и забрезживший 
было слабый огонек надежды погас, а следом за ним угасла и жизнь фельдмаршала.

Какие же уроки должны извлечь мы, оставшиеся в живых современники Эрвина 
Роммеля? Никогда нельзя принимать желаемое за действительность и 
довольствоваться лежащим на поверхности, поэтому только неустанно «ищущему» 
дано проникнуть в самую суть явлений. Нельзя совершать сделку с совестью, чтобы 
не превращать жизнь в бесконечную вереницу невыполненных обязательств и 
несделанных дел. Только всеобщее участие в государственной политике может 
воспрепятствовать приходу к власти нечистоплотных людей. Мы должны раз и 
навсегда положить конец расовой ненависти, диктатуре, насилию, преследованию 
инакомыслящих…

В рамках обновленной Европы и установления нового, справедливого мирового 
порядка самыми важными законами должны стать гуманизм и терпимость.

Прежде чем начать трагическое повествование о жизни и судьбе 
генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля, я посчитал своим долгом высказать свое 
отношение к описываемым событиям и обозначить приоритетные темы литературного 
труда.

Квекборни Билефельд, март 1949.

Лутц Кох