креста». Как главнокомандующий группой армий он вплоть до последней минуты 
перед тяжелым ранением укреплял обороноспособность рейха на Западном фронте. 
Его имя навечно вошло в историю героической борьбы немецкого народа за свободу 
и независимость своего Отечества — вермахт склоняет голову перед светлой 
памятью великого солдата и патриота. В ознаменование траура приказываю 
приспустить государственные знамена и полковые штандарты…

Гитлера не мучила «химера совести», он лишний раз подтвердил, что нет предела 
человеческому лицемерию, когда прислал на похороны Роммеля огромный лавровый 
венок. Немецкий народ даже не подозревал, как жестоко обманул его священные 
чувства безумный диктатор. Только считанные единицы из числа собравшихся на 
траурную церемонию в Ульме знали истинного виновника трагической гибели 
«лучшего сына нации». Многие из тех, кто перед лицом всенародного горя цинично 
улыбались в душе, подсознательно отгоняли от себя видения того страшного для 
них дня, когда тайное станет явным и немецкий народ призовет их к ответу за все 
преступления режима. Геббельсовская пропаганда использовала смерть маршала в 
своих целях. Но в обрушившихся на страну лицемерных потоках славословия все 
отчетливее звучали голоса тех, кто искренне оплакивал великого сына немецкого 
народа.

Организацией церемонии погребения генерал-фельдмаршала Роммеля занимались его 
убийцы из Управления личного состава сухопутных войск. 18 октября в актовом 
зале ратуши Ульма, которая позже была уничтожена союзническими 
бомбардировщиками, собрались представители всех родов войск вермахта, партийные 
и государственные деятели, посланники вассальных государств Германии. От имени 
фюрера надгробную речь произнес генерал-фельдмаршал фон Рундштедт, и началась 
она с преисполненной двусмысленного подтекста фразы:

— Фюрер и Верховный главнокомандующий вермахта призвал[50 - Игра слов от нем. 
«berufen»: 1. Приглашать, назначать, призывать. 2. (разг.) Сглазить, накликать 
беду. (Прим. перев.)] нас сюда, чтобы почтить память верного сына своего 
Отечества. Полководцы его калибра рождаются раз в сто лет, нация любила 
генерал-фельдмаршала Роммеля и по праву гордилась им…

…Трагическая судьба вырвала его из наших сомкнутых рядов. Его сердце 
принадлежало фюреру…

Потом в зал стали вносить венки от родственников, друзей и близких покойного. 
Фон Рундштедт возложил лавровый венок от фюрера. Я до сих пор не могу без 
содрогания, стыда и бессильного гнева вспоминать эту чудовищную сцену — 
склонившийся над гробом Рундштедт и… венок от убийцы у ног его жертвы.

После гражданской панихиды все направились на улицу, и фон Рундштедт предложил 
опереться на его руку вдове маршала. Фрау Роммель инстинктивно отшатнулась — в 
это мгновение «личный представитель фюрера» олицетворял для нее самого убийцу 
ее супруга…

Под звуки «Песни о боевом товарище» и залпы артиллерийского салюта гроб вынесли 
из ратуши и установили на орудийном лафете. Тысячи людей замерли в скорбном 
молчании по обе стороны площади. Жители близлежащих городских кварталов 
получили строгий приказ наглухо закрыть все выходящие на улицу окна и балконы. 
«Знающие люди» утверждали, что на церемонию похорон непременно приедет сам 
Адольф Гитлер. Требования комендатуры «закрыть окна и двери» были либо 
обязательными в таком случае мерами безопасности, либо власти вели свою игру и 
из пропагандистских или каких-либо других соображений распространяли ажиотажные 
слухи.

Траурная процессия медленно двигалась вдоль шпалер скорбящих сограждан к 
городскому крематорию. Здесь уже не было господ в шитых золотом мундирах и дам 
в богатых туалетах — у фоба с бренными останками генерал-фельдмаршала Роммеля 
собрались его верные друзья и соратники. Простые и искренние слова прощания 
звучали без неуместных в этой обители скорби пафоса и фальши:

— …Ветераны Вюртембергского горнострелкового батальона до сих пор вспоминают 
юного офицера с горящими глазами — оберлейтенанта Роммеля. Солдаты боготворили 
его, зная, что он никогда не пошлет их в бой ради самого боя, а только в случае 
настоятельной необходимости. Когда Германия узнала о его безвременной кончине, 
не было ни одной немецкой семьи, ни одного немецкого мужчины или немецкой 
женщины, кто бы не почувствовал себя осиротевшим. Такое чувство испытываешь 
тогда, когда теряешь бесконечно близкого тебе и родного человека. Плоть от 
плоти немецкого народа, он был бесконечно близок любому из нас. Спи спокойно, 
дорогой товарищ, вечная тебе память…

— …Мне выпала великая честь сражаться под командованием генерала Роммеля в 
знойных песках Северной Африки. На родине, на фронте и в британских лагерях 
военнопленных оставшиеся в живых ветераны Африканского корпуса помнят своего 
командира — «рыцаря без страха и упрека». Под его командованием мы стали чем-то 
большим, чем просто войсковое соединение — мы стали «братьями по оружию». Когда 
он хвалил или отчитывал нас, мы смотрели в его бездонные глаза и видели в них 
отражение покоренных им вершин. Мы и сами были готовы свернуть любые горы,