Призыв к усилению войск обеспечения тылов и полицейских формирований на 
оккупированных территориях стал звучать все настойчивее. Настоятельная 
необходимость обеспечения собственной безопасности вынуждала оккупационную 
администрацию ввести институт заложников и прибегнуть к усилению репрессий 
против гражданского населения. Вскоре ситуация на Балканах потребовала срочного 
усиления контингента оккупационных войск, а по мере продвижения вермахта на 
восток численность войск обеспечения тылов в России уже давно перестала 
соответствовать уровню угрозы со стороны террористов, саботажников и их 
пособников. 
Гитлер потребовал ужесточения оккупационной политики, применения драконовских 
мер и проведения показательных акций устрашения, пока положение окончательно не 
вышло из-под контроля. 
Так летом и осенью 1941 г. появились первые приказы, направленные на борьбу с 
бандитами, террористами, парашютистами, агентами секретных служб, преступниками 
и всяким сбродом «рыцарей топора и кинжала», разбавленных впоследствии 
полукриминальным идеалистическим элементом, которых сегодня почему-то принято 
именовать «патриотами». 
Среди этих приказов, директив и распоряжений — «приказ о заложниках», или 
«кодекс Штюльпнагеля», разработанный оккупационной администрацией; директива «О 
коммунистическом повстанческом движении в оккупированных областях», подписанная 
мной; приказ фюрера «Мрак и туман», который я подписал по его распоряжению. 
Кроме того, было еще несколько вариантов жесточайших приказов, представлявших 
собой нашу попытку дать адекватный ответ извращенным методам ведения военных 
действий со стороны противника, истинный масштаб и характер которых можно было 
осознать только в центральной командной инстанции, куда стекались донесения со 
всех театров [290] военных действий. Нам пришлось взять на себя малопочетный 
труд объяснить немецким офицерам, воспитанным на иных, «рыцарских», 
представлениях о войне, что там, где убийство из-за угла стало нормой, а террор 
против оккупационных властей и гражданского населения считается знаком особой 
доблести, решительно невозможно обойтись без жесточайших репрессий. Жестокость 
и террор можно победить только еще большей жестокостью и безжалостным террором..
. 
С началом кампании на Востоке Гитлер возложил на себя (т.е. на ОКВ) оперативное 
командование финским, норвежским, западноевропейским, североафриканским и 
балканским театрами военных действий, чтобы максимально разгрузить ОКХ для 
войны на Восточном фронте. В 1941 г. боевые действия имели место только в 
Финляндии, Северной Африке и на Балканах, а на остальных фронтах, получивших 
название «театры военных действий ОКВ», проводились операции полицейского 
характера. 
Фюрер предпринял этот шаг, во многом руководствуясь тем, что на всех 
вышеупомянутых участках немецкого фронта, кроме побережья Атлантики, мы 
сражались плечом к плечу с союзниками, т.е. принимали участие в коалициях. Из 
соображений политического характера Гитлер оставил за собой командование этими 
фронтами, чтобы иметь возможность корректировать ход кампании на уровне глав 
государства и держать под постоянным контролем генеральные штабы союзников. 
Подобного рода регламентация оперативного командования значительно облегчала 
деятельность ОКХ, хотя в компетенции армии по-прежнему оставались решение 
организационных вопросов, практическая боеспособность войск, весь спектр 
проблем, связанных с тыловым обеспечением, и пр. 
Я находил не особенно удачным укоренившееся в обиходе ставки выражение «театры 
военных действий ОКВ» во многом потому, что оно давало несколько [291] 
искаженное представление о функциях ОКВ как высшей командной инстанции трех 
составных частей вермахта на всех театрах этой войны. После того как фюрер 
напрочь «отлучил» ОКВ от разработки и проведения кампании на Восточном фронте, 
кроме Финляндии, выражение «театры ОКВ» окончательно утратило какой-либо смысл. 

В то время мне представлялось целесообразным наделение всей полнотой командной 
власти главнокомандующих фронтами, т.е. осуществление ответственного 
командования сухопутными частями, формированиями кригсмарине и люфтваффе под 
общим руководством ОКВ. Я отдавал себе отчет, что это только мои несбыточные 
мечты: для реализации моих идей нужно было как минимум изменить программу 
подготовки офицеров генштаба, а генералитету проникнуться осознанием 
необходимости триединства наших вооруженных сил. Даже затрудняюсь представить 
себе, какую реакцию главнокомандующих кригсмарине и люфтваффе вызвало бы 
решение об оперативном подчинении их самих и главных штабов вверенных им 
составных частей «сухопутному генералу». Ни гросс-адмирал Редер, ни рейхсмаршал 
Геринг ни при каких обстоятельствах добровольно не отказались бы от своих 
командных полномочий. И в этом случае вполне уместно было бы фюреру 
воспользоваться своим авторитетом и сказать свое веское слово. 
Таким образом, общее руководство кампанией на Восточном фронте осуществляло ОКХ,
 вернее сказать Адольф Гитлер. Я столь подробно рассмотрел этот вопрос, 
руководствуясь исключительно соображениями восстановления исторической истины, 
поскольку СССР, как минимум в ходе Нюрнбергского процесса, исходил из ложного 
допущения, что общее руководство Восточным фронтом осуществлялось Кейтелем и 
ОКВ. [292] 
СОЮЗНИКИ
Из союзных и дружественных нам государств с первых же дней кампании на 
Восточном фронте непосредственное участие в походе на Россию приняли Румыния и 
Финляндия, после открытия фронта — Италия, Венгрия и Словакия. Каждый из 
союзников выставил скромный контингент, представлявший собой экспедиционный