фюрера. Браухич не скрывал, что генералитет не приемлет таких методов ведения 
войны, и сразу же спросил: «Будут ли изданы письменные приказы?» Я объяснил, 
что без четких и недвусмысленных указаний Гитлера ни при каких обстоятельствах 
не подпишу подобного рода документы; на мой взгляд, они не только излишни, но и 
представляют собой немалую угрозу. В конце концов, все слышали, что сказал 
фюрер, — этого вполне достаточно. Я решительно против любой бумаги в таком 
щекотливом и небесспорном деле. 
Видимо, мне не удалось убедить Браухича, поскольку уже в мае появился проект 
разработанного ОКХ и одобренного Гитлером приказа «Об обращении с захваченными 
в плен советскими политическими и военными работниками» — печальной памяти 
«приказ о комиссарах». Вскоре появилась и была разослана другая директива — «О 
применении военной юрисдикции в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях 
войск». 
Первый документ родился в недрах ОКХ и был отправлен в войска после 
соответствующего одобрения Гитлером, второй — плод деятельности правового 
отдела ОКВ, и под ним действительно стоит моя подпись (после настоятельных 
требований фюрера). Оба приказа стали тягчайшим обвинительным материалом на 
Нюрнбергском процессе во многом потому, что были изданы за 6 недель до начала 
войны и не могли быть вызваны или обусловлены характером военных действий. 
Главный инициатор и единоличный автор этих документов, Адольф Гитлер, мертв, во 
многом поэтому я и предстал перед этим судом. [273] 
ДИРЕКТИВА № 25 — ОПЕРАЦИЯ «МАРИТА»
Перегруппировка войск и развертывание Восточного фронта начались в середине 
марта. Уже была названа и предварительная дата начала наступления — 12 мая 1941 
г., хотя сам приказ о начале военной операции издан еще не был. И в этом 
заключалась главная метода фюрера: вплоть до самой последней минуты не 
подписывать приказ о пересечении границы, оставляя за собой свободу маневра на 
случай непредвиденного развития ситуации. 
Тем временем армия Листа... форсировала Дунай и следовала маршем по дорогам 
Болгарии, правда, по-зимнему холодная погода и состояние автострад существенно 
замедляли темпы продвижения. Одновременно проходили и политические переговоры о 
присоединении Югославии к «Тройственному пакту». Итальянская армия потерпела 
новое сокрушительное поражение в Албании... В Триполи высадились первые 
соединения вермахта... Фюрер непрерывно требовал усиления оккупационных сил в 
Норвегии и развертывания не менее 200 батарей береговой артиллерии всех 
калибров. 
Список мероприятий можно было бы продолжить до бесконечности, если бы... 
терпело время... 
В конце марта я сопровождал Гитлера во время поездки в Вену, в замок Бельведер, 
где с соблюдением всех церемониалов состоялось торжественное подписание 
Югославией теперь уже «четырехстороннего» пакта... 
Поздно вечером фюрер вызвал меня к себе. Он пребывал в благостном настроении и 
был вполне удовлетворен развитием политических событий. «Думаю, что больше 
никаких неожиданностей на Балканах не предвидится», — сказал он с видимым 
удовольствием. Потом он прочитал мне только что надиктованное им [274] письмо 
Муссолини со множеством рекомендаций военного характера, в первую очередь с 
настоятельным требованием навести наконец порядок на морских коммуникациях. Он 
предлагал переоснастить устаревшие эсминцы и крейсера и использовать их в 
качестве быстроходных плавбаз и транспортных судов. Фюрер спросил, не выглядят 
ли его пожелания чересчур радикальными, учитывая... известную обидчивость дуче. 
Я категорически возразил: 
«Если кто-то и имеет право указать дуче на его промахи, то только вы, мой фюрер.
 Мы не имеем права ставить боеспособность немецких войск в зависимость от 
организации подвоза снабжения итальянцами...» 
Ночью мы выехали в Берлин. 
Через два дня в Белграде произошел офицерский мятеж, в результате которого были 
свергнуты правительство Цветковича и прогермански настроенный принц-регент 
Павел. Последовал срочный вызов в рейхсканцелярию, где я появился одновременно 
с Йодлем. Гитлер вошел в зал для совещаний, потрясая полученной из Белграда 
телеграммой, и с порога заявил, что не намерен оставлять подобную измену 
безнаказанной и уничтожит Югославию, несмотря на лицемерные заверения путчистов 
о лояльности. Он уже вызвал Риббентропа и Браухича, а когда все соберутся, 
отдаст необходимые приказы. Не вызывает никакого сомнения, что речь может идти 
только о нанесении концентрического удара. Немедленно вызовите венгерского 
посла — Венгрия обязана принять участие в военной операции, если ее по-прежнему 
интересует Банат... 
Немедленно атаковать Югославию, и как можно быстрее. Армия Листа совершает 
захождение правым флангом и наносит удар усиленным северным флангом в 
направлении на Белград с юго-востока. Немецкие и венгерские дивизии форсируют 
Дунай и атакуют Белград с севера. Из Остмарка на югославское направление [275] 
следует немедленно перебросить еще одну армию из последнего эшелона «остова 
развертывания» Восточного фронта. Фюрер категорически отверг предложение Йодля 
предъявить жесткий ультиматум новому югославскому правительству и не дал 
произнести и слова фон Риббентропу. Браухич получил указание не форсировать 
передислокацию дивизий на Восток, чтобы временно разгрузить ж.-д. и прочие 
коммуникации. Гитлер покинул зал для совещаний вместе с министром иностранных 
дел для консультаций с венгерским посланником, который уже поджидал фюрера 
внизу. После короткого обмена мнениями между Гальдером и Йодлем нам осталось 
только... руководствоваться последним напутствием фюрера: 
«Планы определены, задачи поставлены, за работу, господа!»