на места ожесточенных боев — в район Вестерплатте, на побережье Данцигской 
гавани. Здесь на высотах под городом-портом Гдингеном стояла насмерть 
Померанская дивизия пограничной охраны, бились не щадя живота своего солдаты и 
офицеры, воспитанники фон Бризена в бытность его командиром дивизии ландвера 
«Ост». Офицерский корпус дивизии, представленный потомственными померанскими 
офицерами-дворянами, понес здесь жестокие потери. [234] 
25 сентября 1939 г. в Берлине перед Залом памяти павших героев у Арсенала 
состоялась торжественная церемония в честь генерал-оберста фон Фрича. Из-за 
нелетной погоды фюрер отменил свое участие в церемонии. Я рискнул подняться в 
воздух вместе со своим пилотом оберштабс-инженером авиаотряда ОКВ Функом. Мы 
приземлились на аэродроме в Штеттине, поскольку Берлин-Темпельхоф не принимал. 
После часа ожидания мы взлетели в расчете на то, что погода наладится. Полет 
проходил в очень сложных метеоусловиях и при практически нулевой видимости, 
однако по приборам Функу удалось посадить самолет на военном аэродроме в 
Штакене под Берлином. Я едва успел на церемонию и возложил венок от имени 
фюрера. В траурной процессии ко мне присоединился фон Браухич, и вместе с 
представителями вермахта, государственными чиновниками, сотрудниками 
дипломатических миссий мы проследовали к кладбищу Инвалидов. 
Во время польской кампании генерал-оберст фон Фрич сопровождал 2-й дивизион 12 
артиллерийского полка, шефом которого он был. Гитлер долго колебался, назначать 
ли ему Фрича командующим Отдельной армией в Восточной Пруссии или группой армий,
 как настойчиво советовали ему Браухич и я. Однако решил не делать ни того, ни 
другого, мотивируя тем, что в противном случае ему придется давать армию и фон 
Бломбергу, а он, Гитлер, к этому еще морально не готов. По свидетельству 
Шмундта, в то время фюрер еще не отказался от намерения вернуть Бломберга, но 
только не на высшие командно-штабные должности. 
Считаю уместным опровергнуть циркулирующие слухи о том, что Фрич якобы сам 
искал смерти на поле боя. По свидетельству офицера, в моем присутствии 
сообщившего фюреру о трагической гибели генерала, смертельное ранение было 
нанесено шальной пулей [235] во время беседы с офицерами штаба дивизии, так что 
Фрич скончался на их глазах уже через несколько минут. 
Польская кампания закончилась парадом победы в наполовину разрушенной Варшаве, 
куда фюрер и я вылетели из Берлина. 
Перед отлетом в Берлин должен был состояться торжественный завтрак в честь 
фюрера. Когда Гитлер вошел в здание аэропорта, где был сервирован огромный 
подковообразный стол, то неожиданно вспылил и сварливо произнес, глядя поверх 
головы ошеломленного Браухича: «Я ем только из солдатского котелка, стоя у 
походной кухни...» Затем он поднялся в самолет и приказал пилоту сию же минуту 
взлетать. Я не мог понять, почему Гитлер проявил такую откровенную бестактность 
по отношению к главнокомандующему сухопутной армией и незаслуженно обидел 
присутствовавших офицеров. Через некоторое время, когда внезапный приступ 
раздражительности фюрера миновал, я заметил, что он испытывает неловкость и 
раскаяние. Несколько дней спустя я рассказал об этом фон Браухичу. Тот только 
пожал плечами и заметил, что было очень мило и без Гитлера... 
ПОЛЬСКИЕ УРОКИ И ПОДГОТОВКА НАСТУПЛЕНИЯ НА ЗАПАДЕ
Сразу же после взятия Варшавы первые дивизии вермахта были переброшены на 
западное направление, хотя никакой необходимости в оперативном усилении 
Западного фронта не было: по-прежнему в предполье «Западного вала» завязывались 
вялотекущие бои местного значения. Вновь прибывшие дивизии выдвинулись на 
позиции под Ахеном и в направлении на север. Гитлер усиливал северный фланг 
фронта, испытывая опасения за откровенно слабо защищенные пограничные [236] 
укрепления на германо-бельгийской и германо-голландской границах и в целях 
воспрепятствования обходному маневру французов и последующему вторжению в 
Рурскую область. Западные союзники так и не решились нарушить нейтралитет 
Бельгии, когда бельгийский король запретил прохождение войск антигерманской 
коалиции через свою страну. Об этом нам сообщили наши римские союзники: сестра 
бельгийского короля Леопольда III принцесса Мария Жозе была замужем за 
итальянским кронпринцем Гумбертом Пьемонтским... 
Весьма показательной и поучительной была позиция Советского Союза, занимаемая 
им в ходе германо-польской войны. Само собой разумеется, что сразу же после 
начала боевых действий против Польши Гитлер по дипломатическим каналам призвал 
Сталина к немедленным действиям и участию в походе — рейх был заинтересован в 
«блицкриге», поскольку мы опасались за незыблемость наших границ на Западе. 
Сталин, напротив, стремился получить свою долю польского пирога малой кровью и 
сообщил, что Красная Армия сможет начать наступление не раньше чем через 3 
недели, которые потребуются ему для перегруппировки сил и завершения 
мобилизации. Военный атташе рейха генерал кавалерии Кестринг получил указания 
оказать давление на русских, но ответ оставался неизменным: РККА еще не готова 
к войне. Однако когда на юге немецкие дивизии форсировали Сан и Варшава 
оказалась непосредственно в районе боевых действий, Сталин решил пренебречь 
«небоеготовностью» своей армии и нанес удар с тыла по отступающим под немецкими 
ударами польским корпусам. Захватив тысячи пленных, русские вытеснили уцелевшие 
части поляков в Румынию. Ни на одном из участков фронта соединения немецких и 
русских частей не произошло: русские остановились на приличном [237] удалении 
от демаркационной линии, и наши контакты ограничивались обменом 
разведывательной информацией.{65} 
Еще в ходе боевых действий в Польше армейское руководство резко осудило 
действия ведомства Гиммлера и карательные акции СС на оккупированных 
территориях. Главнокомандующий сухопутными войсками выразил категорический 
протест в связи с тем, что, обладая всей полнотой командной власти на театре