Германии государства, серьезно ослабленного потерей пограничных укреплений, что 
и было закреплено в соответствующем «указании» ОКВ о приведении войск в 
боеготовность и занятии исходного положения для нанесения удара в назначенный 
срок. При разработке планов операции особо учитывалась откровенно 
сепаратистская политика Словакии. 
Как только были намечены концептуальные пути решения чешской проблемы, генерал 
Йодль покинул ОКВ и вступил в должность начальника артиллерии венского 
гарнизона. Я согласился на этот перевод только потому, что ни на йоту не верил 
в возможность обострения ситуации. Памятуя о скандале с генералом фон Вибаном, 
я решил повременить с назначением начальника штаба оперативного руководства и 
поручил оберсту Варлимонту (управление «Л») временно возглавить и это 
направление служебной деятельности ОКВ. 
Не только нас, солдат, но и Гитлера заинтересовали отошедшие к нам пограничные 
укрепления чехов, построенные по образцу «линии Мажино» под руководством 
французских военных инженеров. Всех поразили мощь артиллерийских фортов и 
фортов-застав, глубоко эшелонированных оборонительных порядков фортификационных 
сооружений нашего вероятного противника. В присутствии фюрера состоялись 
учебные стрельбы из тяжелых орудий различных калибров. [205] 
Я лишний раз убедился в прозорливости фюрера, в свое время потребовавшего 
повсеместного принятия на вооружение 88-мм зенитного орудия. Пробивное действие 
снарядов вызывало искреннее восхищение: прямой наводкой с дистанции до 2000 м 
артиллеристы навылет пробивали обычный дот. 
МЕМЕЛЬ, ДАНЦИГ И ПРАГА
После того как ОКВ получило приказ разработать план возвращения в состав рейха 
отторгнутых Мемельской области и Данцига «при возникновении благоприятных 
военно-политических условий», я выехал в инспекционную поездку на восточную 
границу. Гитлер поручил мне составить достоверную картину состояния наших 
оборонительных укреплений на границе с Польшей. В тот момент трудно было 
предположить, что вопрос возвращения Данцига и создания экстерриториального 
коридора может привести к войне с поляками. Я передал Браухичу приказ фюрера 
подготовить мою поездку на Восток. Затем я попросил его уделить мне несколько 
минут для серьезного разговора и сказал ему приблизительно следующее: 
«Господин генерал, решительно невозможно ваше самоустранение от инспекции, как 
вы это проделали дважды на западной границе. Меня совершенно не устраивает 
ситуация, когда вы демонстративно занимаете позицию «над схваткой», с тем чтобы 
потом обвинить меня во «вмешательстве» и в том, что «я не представляю интересы 
армии...» 
Мои худшие опасения подтвердились, например, на участке Восточного фронта между 
Одером и Вартой. 
Оборонительные укрепления, построенные трудами генерал-инспектора инженерных 
войск и крепостей Ферстера, представляли собой натуральную западню для 
гарнизона. О какой огневой мощи могла идти [206] речь, если вооружение фортов 
исчерпывалось одной или, в лучшем случае, двумя пулеметными башнями? Инспекция 
закончилась скандалом и отставкой Ферстера; с превеликим трудом мне удалось 
убедить Гитлера назначить отставного генерал-инспектора командиром 6 армейского 
корпуса в Мюнстере. 
«Восточный вал» и сопутствующие проблемы настолько занимали фюрера зимой 
1938/39 г., что весной он предпринял инспекционную поездку по Одерскому фронту 
между Бреслау и Франкфуртом-на-Одере, правда, на этот раз без меня. Как и в 
верхнем течении Рейна, наши береговые позиции вызывали самую серьезную 
озабоченность главнокомандования, поскольку прекрасно просматривались и 
простреливались с более высокого правого берега реки. Береговые укрепления 
противника — как на Одере, так и на Рейне — поражали своей основательностью и 
неприступностью, что и подтвердилось впоследствии, в ходе военной кампании 
против Франции: снаряды наших 88-мм орудий, установленных на стрельбу прямой 
наводкой, не сделали ни одной пробоины в монолитных железобетонных стенах 
французских фортов. 
Несмотря на все осложнения для ОКХ и увеличение объемов инженерно-строительных 
работ, переключение внимания высшего военно-политического руководства рейха на 
оборонительные укрепления восточной границы создавало у многих, и у меня в том 
числе, иллюзию того, что в обозримом будущем вероятность войны между Германией 
и Польшей крайне низка, точнее сказать, война принципиально допустима, но 
только в том случае, если мы первыми нападем на поляков. Впрочем, Адольф Гитлер 
не исключал такую возможность, если польская армия выступит на стороне 
Чехословакии. 
3.4.1939 г. и 11.4.1939 г. я как начальник штаба ОКВ последовательно подписал 
«Директиву по стратегическому развертыванию вермахта» и «Единое наставление 
[207] для боя». Это была дальнейшая разработка сугубо оборонительной концепции 
рейха на случай вооруженных провокаций со стороны Польши (в союзе с западными 
державами) — адекватная реакция Германии на возможное осложнение международного 
положения в связи с неизбежным обострением проблемы Данцига и так называемого 
«Данцигского экстерриториального коридора». 
Я перестал быть свободным человеком с тех пор, как вступил в должность 
начальника штаба ОКВ. Именно тогда я утратил возможность распоряжаться не 
только своим рабочим временем, но и свободным — выходными, праздниками, 
отпусками... Я не мог строить свою семейную жизнь так, как это пристало делать 
добропорядочному семьянину и отцу семейства. Я попал в абсолютную кабалу, и 
моей жизнью управляли теперь даже не обстоятельства, а хорошее или плохое 
настроение одного человека. Короткие визиты в Хельмшероде или поездка на охоту 
в Померанию могли внезапно прерваться, поскольку мое присутствие было