поручалось «ускорить темпы строительства оборонительных сооружений по 
военно-тактическим планам и разработкам штабов инженерных войск, но с 
использованием вверенных ему инженерно-строительных подразделений таким образом,
 чтобы через 1,5 года завершить строительство бетонных оборонительных построек 
и долговременных укрепленных узлов с центром тяжести на направлении Ахен — 
Карлсруэ». К осени 1938 г. Тодту предстояло завершить строительство 5000 малых 
дотов, не пробиваемых тяжелыми снарядами и минами, по разработанным лично 
Адольфом Гитлером эскизам. 
Раздав указания, наставления и приказы, вызвавшие зубовный скрежет ОКХ и уныние 
в рядах ОКВ, Гитлер отправился в Ютербог на учебные стрельбы по точечным и 
площадным целям. Фюрер захотел лично убедиться в правильности своих расчетов 
прочности железобетонных конструкций и толщины бетонных перекрытий при прямых 
попаданиях тяжелых снарядов и мин. После завершения стрельб Тодт получил 
соответствующие указания: «строить укрепления с запасом прочности и учетом 
возможного усиления бетонобойного разрушительного воздействия тяжелых снарядов 
противника на цель...». На итоговом обсуждении в офицерском клубе Гитлер 
обратился с речью к собравшемуся на стрельбы армейскому комсоставу. Позже он 
рассказал мне, что считал своим долгом поднять боевой дух командиров, вне 
всякого сомнения, пребывавших в растерянности после обнародования памятной 
записки Бека с пораженческими выкладками. Его друг фон Рейхенау, сохранивший с 
ним тесные [192] личные взаимоотношения, доверительно сообщил, что на 
командирских чтениях фон Браухич не преминул ознакомить высший комсостав 
вермахта с пресловутой докладной неуемного генерала. Фон Рейхенау нанес 
очередной удар «из засады» по главнокомандующему сухопутной армией — он и Гейнц 
Гудериан, в то время главнокомандующий мотомеханизированных войск, искусно вели 
интригу против обложенного со всех сторон фон Браухича. 
Речь удалась. Гитлер как выдающийся оратор умело использовал все слабые места 
памятной записки Бека и разбил его измышления в пух и прах. Однако главной 
темой и лейтмотивом выступления фюрера перед командирами была жесточайшая 
критика генерального штаба и его начальника. «Он не имеет морального права 
руководить подготовкой офицеров генерального штаба», — сказал Гитлер в 
завершение. 27.8.1938 г. Бек передал дела генералу Францу Гальдеру, а 31.10.
1938 г. был уволен в запас. 
Гитлер с негодованием отверг предложение главкома сухопутных сил о назначении 
Бека главнокомандующим 3 группой армий. Генерал Бек стал для него 
олицетворением всех негативных проявлений «генштабизма» и «неисправимого 
пораженчества». Бек стал непреодолимым препятствием на пути реализации 
честолюбивых политических планов фюрера, и не в последнюю очередь источником 
негативного отношения Гитлера к Браухичу. Я безоговорочно поддержал принятое 
Гитлером решение, особенно в связи с настоятельной необходимостью положить 
конец подстрекательской деятельности Бека. 
Признаюсь, я не пролил и слезинки по поводу «скоропостижной» отставки генерала 
во многом из-за его снобизма, поверхностно-высокомерного отношения к нашим с 
Йодлем планам реорганизации высшего военного управления и ряду других причин. 
Что касается его «выдающихся способностей», то я имел возможность [193] 
убедиться в обратном на своем горьком опыте. Однако мне и в голову не могло 
прийти, что, начиная с 1938 г., Бек не только примкнет к предателям и 
изменникам, но и станет «духовным отцом» заговорщиков. Следует признать, что к 
совершению столь низкого поступка этого до некоторых пор безупречного офицера 
подтолкнули неприязнь и предубеждение со стороны Адольфа Гитлера — все 
остальное довершили уязвленное самолюбие и эгоцентризм самого Бека. Генерал 
Людвиг Бек был слабым и безвольным человеком. Он никогда не был лидером, да и 
не мог им стать. Вся ничтожность его личности проявилась в поведении во время и 
после неудавшегося покушения на фюрера. Он и умер так, как жил — мерзко и 
недостойно. Бек трижды пытался пустить себе пулю в лоб, сидя в кресле в своем 
рабочем кабинете, но ему так и не хватило мужества. Пока его не пристрелил 
безвестный унтер-офицер... 
Все лето 1938 г. ОКВ и ОКХ провели в разработке плана «Грюн». Мы столкнулись с 
серьезными проблемами организационного характера: при формировании ударной 
группировки на фронте «Грюн» мы могли оперировать 40 дивизиями неполных 
составов (включая Остмарк) без проведения комплекса мобилизационных мероприятий,
 строго-настрого запрещенных фюрером. 
Формирование ударной группировки и передислокация войск к чешской границе 
проходили в обстановке беспрецедентной секретности: после завершения маневров в 
Силезии, Саксонии и Баварии офицеры резерва были задержаны в расположении 
частей «до особого распоряжения»; доукомплектование дивизий происходило на 
территории учебных лагерей — здесь же создавались временные пункты по приему и 
распределению военнообязанных соответствующих призывных возрастов. Гарнизоны 
«Западного вала» заменялись добровольцами «организации Тодта» и имперской 
службы труда. Использовалась малейшая возможность [194] скрытого передвижения 
войск: войсковые эшелоны и автопоезда маскировались под пассажирские транспорты,
 а оживление на имперских дорогах полиция официально объясняла открывающимся в 
Нюрнберге съездом НСДАП... Я искренне аплодировал успехам генерального штаба и 
его нового начальника Гальдера: провести скрытую перегруппировку нескольких 
сотен тысяч солдат под видом подготовки к маневрам — это высший класс воинского 
искусства! Гитлер лично контролировал подготовку и проведение передислокации 
войск и даже дал несколько ценных советов по маскировке операции. Обо всех 
осложнениях, возникающих в ходе подготовки плана операции «Грюн», 
главнокомандующий сухопутными войсками должен был информировать его в любое 
время дня и ночи.