После отставки фон Бломберга в январе 1938 г. Гитлер не счел нужным не только 
вводить в состав правительства ответственного за вооруженные силы военного 
министра, но и вообще упразднил этот пост. На этом политическое 
представительство вермахта в высших эшелонах государственной власти было 
исчерпано. Правда, роль теневого представителя вооруженных сил играл 
рейхсминистр воздушного флота Герман Геринг. [170] 
Как доверенное лицо фюрера «политический генерал» Геринг неоднократно выезжал в 
Польшу, Италию, Испанию, Швецию и т.д. с секретными поручениями политического 
характера. 
Главнокомандующие сухопутной армией и военно-морским флотом держались 
подчеркнуто аполитично и ограничивали свое неизбежное участие в имперской 
политике анализом внешнеполитической обстановки и соответствующими изменениями 
стратегических концепций вверенных им составных частей вермахта. 
Тем временем определенные армейские круги вели ожесточенную борьбу за 
воссоздание «большого генерального штаба» и приобретение полного контроля над 
вооруженными силами. Генералитет стремился ворваться в большую политику хотя бы 
с черного хода и вновь принимать косвенное участие в формировании 
внешнеполитических концепций рейха. В свое время фон Бломберг не раз упрекал 
генералов в их стремлении к «излишней политизации армии вопреки стратегической 
целесообразности». 
В 1938 г. армия вступила в период военно-политических операций, безостановочно 
сменявших одна другую. С тех пор как Гитлер возложил на себя обязанности 
военного министра и перестала существовать подотчетная правительству инстанция 
вермахта, в круг моих обязанностей стали входить вопросы 
организационно-управленческого характера. Я действовал в строгих рамках 
приказов и «директив» фюрера без права на принятие самостоятельного решения. Я 
отвечал за вверенный мне участок работы и реализацию одобренных Гитлером 
мероприятий. Естественно, я не имел права без соответствующего приказа 
сноситься с главнокомандующими составных частей вермахта или «вторгаться» в 
епархию гражданских министерств. Фюрер категорически пресекал 
несанкционированную инициативу подчиненных и запрещал проявлять «излишнюю [171] 
самостоятельность» без обстоятельных консультаций по существу вопроса. 
В ответ на мои первоначальные попытки взять бразды правления в свои руки фюрер 
недвусмысленно порекомендовал мне «вести себя сдержаннее». Все окружающие его 
имели только одно право — право на беспрекословное выполнение приказов... 
Я крайне болезненно воспринимал целенаправленное ограничение служебных 
полномочий начальника штаба ОКВ и расценивал сложившееся положение вещей как 
очередное проявление диктаторских замашек фюрера, мешающее эффективной работе 
командной инстанции. Тем не менее я считался «официальным представителем 
вермахта» и «генералом свиты», поскольку был в непосредственном окружении и 
всегда под рукой. Против воли я оказался втянут в «политический шабаш» сильных 
мира сего и невольно связал свое имя с событиями, обстоятельствами и 
проявлениями, не имевшими прямого отношения к моим непосредственным 
обязанностям. Свою негативную роль сыграл и абсолютно неприемлемый для солдата 
беспорядочный образ действий фюрера, не признававшего границ компетенции 
нижестоящего руководителя и четко обозначенного круга служебных полномочий 
вспомогательных командных инстанций. Гитлеру ничего не стоило отдать боевой 
приказ и потребовать его незамедлительного исполнения, т.е. передачи по 
инстанции с последующим контролем, первому попавшемуся на глаза подчиненному, 
не имевшему ни малейшего касательства к предмету приказа. 
Волевым решением ликвидировав министерскую структуру и упразднив должность 
военного министра, Гитлер обеспечил себе свободу политического маневра, взвалив 
при этом неподъемный груз так и не решенных проблем на ОКВ. Я всеми силами 
противился попыткам вовлечения ОКВ в политические игры руководства, но тщетно. 
Бурный поток событий увлек [172] меня вопреки воле, желаниям и намерениям 
заниматься исключительно проблемами военного характера. В глазах общественности 
и тех, кто не был знаком с заведенными в штаб-квартире Адольфа Гитлера 
порядками, я превращался в безропотного соратника фюрера, «без вины виноватого» 
соучастника его темных дел и «политического генерала». 
Я всегда был только солдатом — исполнительным и дисциплинированным солдатом... 
Единственное обстоятельство, которое я могу привести в свое оправдание сегодня,
 — то, что я оказался слишком слаб и был не в состоянии противопоставить 
что-либо мощной ауре власти и злой воле Адольфа Гитлера. При этом ровным счетом 
ничего не меняют мои внутренние колебания, стремление выразить свои сомнения в 
доверительных беседах один на один с фюрером или многочисленные попытки уйти в 
отставку. Мне ни к чему доказывать праведность или неправедность совершенного 
мной. Я хочу быть услышанным и попытаться, по крайней мере, объясниться... 
[173] 
ЧАСТЬ 3. 
ВОЙНА
ГЛАВА 1. 
ВОСПОМИНАНИЯ ФЕЛЬДМАРШАЛА 1938–1945 ГГ.
РЕАБИЛИТАЦИЯ ФРИЧА И БОРЬБА С ОППОЗИЦИЕЙ
Вечером 4 февраля 1938 г. после короткого заседания правительства и обращения к 
членам кабинета Адольф Гитлер выехал в Бергхоф. Его сопровождал мой протеже 
майор Шмундт, приступивший к выполнению обязанностей «шеф-адъютанта фюрера» — 
начальника военной адъютантуры. Однако усилиями фон Браухича, занимавшегося 
поисками прямых подходов к верховному главнокомандующему, Шмундт был заменен 
специальным адъютантом сухопутной армии гауптманом Герхардом Энгелем. Теперь 
при штаб-квартире фюрера состояли адъютанты трех составных частей вермахта —