адровых офицеров-агентов и
офицеров запаса, живших в портах Норвегии и Дании, и без участия лиц,
владевших иностранными языками, в данном случае скандинавскими, такое
быстрое выполнение поставленных задач было бы невозможным.
Этот принцип оправдал себя и в дальнейшем. После войны с Данией и Норвегией
все внимание было опять обращено на французский фронт. Высвободившиеся
силы искали нового применения. При определении района наиболее вероятных
действий отделение разведки и контрразведки в Гамбурге пришло к мысли усилить
сбор информации на Средиземном море, и в частности в районе Эгейского моря. В
результате этого годом позже, при вступлении немецких войск в Грецию,
командование располагало всеми необходимыми сведениями о дорогах и морских
портах. Это в свою очередь создало предпосылки для того, чтобы осуществить
оккупацию острова Крит в самый короткий срок, считавшийся до сих пор вообще
невероятным.
В войне с Францией, как и в предыдущей польской кампании, командование
немецких войск располагало точными разведывательными данными о группировке
французских войск и об имеющихся у противника оборонительных сооружениях. В
этой войне большую пользу принес и 2-й отдел контрразведки, засылавший своих
тайных агентов в тыл противника, которые своевременно ликвидировали попытки
противника взорвать мосты в Бельгии и Голландии и этим самым обеспечивали на
первом этапе наступления быстрое продвижение своих войск, благодаря чему
боевые действия могли быть сразу перенесены на территорию противника.
2-й отдел контрразведки еще до начала войны работал рука об руку с отделом
пропаганды вооруженных сил над задачей деморализовать французские войска
посредством радио, листовок и радиопередач через линию фронта при помощи
громкоговорителей. Во время военных действий на [273] Балканах войска пожинали
плоды разведывательной деятельности не только органов немецкой военной
разведки, но и плоды осторожного и тщательно продуманного сотрудничества с
венгерской, болгарской и частично с румынской службами военной разведки.
Советская Россия еще до начала войны представляла в отношении разведки
особенно трудную проблему. Засылка в Россию агентов из Германии была
возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди
населения России как в городах, так и на транспорте проводились гораздо строже,
чем в какой-либо другой европейской стране. Непосредственно граничащим
странам — Финляндии, Эстонии, Латвии ___________и др. — вести разведку было 
несколько
легче, потому что в пограничных районах расовые и физиогномические признаки
облегчали проникновение агентов через советскую границу.
После оккупации Польши Германия и Советский Союз стали непосредственными
соседями. Поэтому за сравнительно короткий отрезок времени, с конца польской
войны до начала войны с Советским Союзом в июне 1941 года, органам немецкой
разведки удалось накопить достаточные сведения о дислокации, организации и
вооружении русской армии.
Как выяснилось в ходе войны, количество советских дивизий, находившихся в
западной части Советского Союза, было определено совершенно правильно.
Данные разведки. которые генеральный штаб считал преувеличенными, оказались
точными. Не доверяли в верховном командовании и данным, собранным разведкой
о советском экономическом потенциале и возможностях эвакуации советской
промышленности на Восток. Война с Финляндией, в которой у русских
неожиданно обнаружились большие недостатки в вопросах руководства и
вооружения, способствовала тому, что немецкое командование стало
недооценивать своего противника. Очевидно, не было доверия и к данным
разведки в области техники. Поступавшие в органы сведения о технических
усовершенствованиях оставлялись без внимания, поэтому появление русских
танков было большой неожиданностью, заставившей всех много говорить о себе.
После захвата значительной части русской территории были созданы особые
центры для получения и обработки [274] сведений и для засылки агентов за линию
фронта. Эти центры находились в постоянном контакте с офицерами
разведывательной службы войск и с высшими штабами.
Генерал-фельдмаршал Манштейн в своих воспоминаниях об окружении немецких
войск под Сталинградом в начале 1943 года пишет следующее: “Цифровые данные
о соединениях противника выводились из суммы всех разведывательных данных.
Последние почти всегда (в том числе и под Сталинградом) оказывались
правильными, а не преувеличенными, как утверждал Гитлер”. Эта фраза
раскрывает одну из самых больших и постоянно возраставших трудностей,
испытанных органами разведки в ходе войны. Она заключалась в том, что
немецкое верховное командование не было склонно верить вполне правильным
данным, собранным и обработанным органами разведки. Это отчасти объясняется
характером Гитлера, который был человеком своевольным и был склонен
принимать “свои” решения без трезвой оценки фактов, сообщенных разведкой, и
хотел видеть обстановку такой, какая больше отвечала его намерениям. Этому
способствовал ряд инстанций, которые, со своей стороны, из честолюбия пытались
заниматься военной разведкой и надеялись, что можно обойтись без уже
имеющихся органов военной разведки. Эти инстанции получали разведданные из
самых различных источников.
Политической разведывательной службы в том смысле, в каком она существовала
за границей, в Германии до 1933 года никогда не было. Английская Intelligence
Service{85} формально подчиняется министерству иностранных дел. В такой
крупной колониальной державе, как Англия, политическая разведка крайне
необходима, чтобы защищать государственные уч