вполне понятным причинам не терпел вблизи аэродромов ничего
предосудительного, вроде присутствия женщин и т. п. Когда после войны четыре
маршала авиации, занимавшие в королевской авиации самые высшие посты, были
возведены в дворянское достоинство, единственным, кто не удостоился этой чести,
был Гаррис. А в книгу почета погибших при обороне острова, находящуюся в
Вестминстерском аббатстве, не занесен ни один погибший летчик
бомбардировочной авиации. “И никто не знает почему”{75}. Вскоре новая
внутриполитическая и международная обстановка, а также уход с политической
арены его прежних покровителей и заказчиков заставили Гарриса покинуть
Европу. Оставив о себе недоброе воспоминание, он возвратился в Родезию, откуда
прибыл в качестве добровольца еще во время первой мировой войны. По случаю
коронации этот “забытый герой второй мировой войны” был задним числом
возведен королевой в бароны и награжден большим орденом. Это награждение,
однако, не вызвало никаких симпатий у всех тех, кто в его отставке видел
определенный назидательный [223] жест всему миру и кто теперь ставил себе
вопрос: зачем понадобилось сейчас это запоздалое признание? Очень скоро Гаррис
в своей книге “Стратегические бомбардировки” грубо и откровенно показал, что он
не из тех, кто готов занять место на скамье бедных грешников или дать свалить 
на
себя всю ответственность за “те жестокие разрушения, которые даже Аттила счел
бы для себя позорными”.
Английский командующий бомбардировочной авиацией рассматривал
возложенную на него задачу разрушения Центральной Европы таким образом:
“Основные объекты военной промышленности следовало искать там, где они
бывают в любой стране мира. то есть в самих городах. Следует особенно
подчеркнуть, что, кроме как в Эссене, мы никогда не делали объектом налета
какой-нибудь определенный завод. Разрушенное предприятие в городе мы всегда
рассматривали как дополнительную удачу. Главной нашей целью всегда оставался
центр города. Все старые немецкие города наиболее густо застроены к центру, а
окраины их всегда более или менее свободны от построек. Поэтому центральная
часть городов особенно чувствительна к зажигательным бомбам. Целью наших
бомбардировок было остановить военное производство. Мы надеялись достигнуть
этого с таким же успехом путем косвенного воздействия, то есть разрушением
жилых помещений и жизненно важных учреждений, а также и путем уничтожения
самих заводов”.
Бомбометание без прицела, по площадям, было вызвано, очевидно, не столько
внутренним убеждением, сколько сложившимися обстоятельствами, которые
мешали английским летчикам производить дневные налеты и прицельно бомбить
отдельные заманчивые объекты. Гаррис приводит в свою защиту такой аргумент:
“Бомбардировки, имеющие целью сломить моральный дух противника, являются
своего рода актом отчаяния, объяснить который можно только неудавшимися
ранее налетами на заводы ключевых отраслей промышленности”.
Эта задача была впоследствии возложена на американские бомбардировочные
соединения, обученные в просторах Калифорнии “точному бомбометанию”.
1942 год был в Англии годом подготовки к общему наступлению. Началось
интенсивное строительство тяжелых [224] бомбардировщиков, временно
вытеснивших из общей программы вооружений все остальные виды оружия.
Однако в конце 1942 года бомбардировочная авиация составляла лишь самую
маленькую часть английских ВВС. Для того чтобы от экспериментирования
перейти теперь к твердым представлениям и нормам, нужно было путем
кропотливой научно-исследовательской работы создать необходимую
теоретическую основу бомбометания и подкрепить ее летной практикой.
Воздушные налеты на Любек, Росток, Оснабрюк и налет тысячи
бомбардировщиков на Кёльн в первой половине 1942 года служили главным
образом задаче получить при данных обстоятельствах наиболее полный эффект.
Последовавшая за этим серия налетов на Эссен, Кассель, Хамм, Мангейм, Бремен и
Дюссельдорф носила опять-таки учебный характер. Для нападающих и
обороняющихся стало известно следующее: налет средними силами (400-500
бомбардировщиков) может вывести из строя противовоздушную оборону одного
среднего по величине города, но для того чтобы прорвать систему ПВО большого
города и парализовать ее на длительное время, не предпринимая крупных
повторных ударов, требуется участие не менее тысячи бомбардировщиков.
Поскольку над Рурским индустриальным районом постоянно стоит облако дыма и
копоти, а навигационные приборы и радиолокационные установки того времени
были еще несовершенными, все операции, проводившиеся союзниками во второй
половине 1942 года, оказывались безуспешными. Рур работал и производил даже
больше, чем когда-либо.
“Хотя мы постепенно и добились столь необходимой нам точности попадания в
ночных условиях, военная промышленность Германии и моральная сила
сопротивления ее гражданского населения бомбардировками 1942 года сломлены
не были. Мы недооценили силу немецкого народа” (Черчилль).
Общее наступление началось только весной 1943 года, после того как на
конференции в Касабланке были определены основные моменты стратегического
руководства:
“Необходимо настолько расстроить и разрушить военную, хозяйственную и
индустриальную мощь Германии и так ослабить моральный дух ее народа, чтобы
он потерял всякую способность к военному сопротивлению”. [225]
В соответствии с этим командующему английской бомбардировочной авиацией
было дано краткое и ясное указание: “Начать самые интенсивные бомбардировки
промышленных объектов Германии”. Гаррис истолковал его таким образом: