развернуло обучение стрелков-парашютистов и разработало принципы их
использования (начало его относится к вступлению немецких войск в Судетскую
область). Появление воздушных десантов в Голландии было, например, настолько
неожиданным, что сразу же решило исход боев на правом фланге немецкой армии.
Но уже в ходе борьбы немецкой авиации с экспедиционным корпусом англичан
[204] в районе Дюнкерка стало ясно, что потрепанные соединения немецкой авиации
не смогут добиться решающих успехов против упорно сражающихся
подразделений английских истребителей. На втором этапе войны во Франции
выявились первые заметные результаты в борьбе немецкой морской авиации
против флота союзников, эвакуирующегося из портов Нормандии, однако
особенно большого опыта приобрести не удалось.
Подготовка к вторжению в Англию и интенсификация войны на море и над морем,
а также неясность обстановки, созданная туманными приказами и распоряжениями
командования, поставили немецкую авиацию перед новыми трудными задачами.
Трудности заключались в следующем:
1. Поскольку верховное командование не собиралось серьезно начинать вторжение
в Англию и только лишь “играло в возможность”, приказы его были лишены
ясности и четкости. Не было ни планов подготовительных мероприятий, ни
контакта между командными инстанциями армии, флота и авиации, так что
сомнения, появившиеся у многих в связи с этой операцией, были вполне
обоснованными.
2. Техническое несовершенство самолетов в отношении дальности полета, высоты
подъема, скорости, вооружения и бомбовой нагрузки значительно снижало боевые
и тактические возможности немецкой авиации. Целый ряд важных объектов на
острове остался для нее вообще вне пределов досягаемости.
3. Недостаточная подготовленность всего личного состава немецкой авиации к
новым методам и формам воздушной войны.
Поскольку верховное командование долгое время не решалось утвердиться в своем
решении продолжать войну и часто отказывалось от тех задач, выполнение
которых иногда сулило явный и немедленный успех, общее руководство
действиями авиации чрезвычайно усложнялось. Немецкие летчики накопили
большой боевой опыт в действиях над морем, в налетах на промышленные объекты
противника, а также научились летать на большие расстояния и в условиях плохой
погоды. К сожалению, анализ этого опыта, если он вообще проводился, все же
далеко отставал от темпов его приобретения. Проекты создания мощной
четырехмоторной машины с большим радиусом действия, сильным вооружением,
[205] увеличенной бомбовой нагрузкой и обладающего высокими летными
качествами истребителя дальнего действия так и остались проектами. Этот факт
был тем более печальным, что немецкая авиация уже давно имела надежный
самолет He-116. А поскольку было известно, что Ме-110 как истребитель не
оправдал на практике теоретических расчетов, то от истребителя дальнего 
действия
пришлось отказаться. Имевшиеся на вооружении реактивные истребители могли
бы при дальнейшем усовершенствовании конструкции стать основным средством
противовоздушной обороны страны, но для наступательных действий они не
годились.
Следует особенно отметить, что военным специалистам были известны недостатки
немецкой авиации, что конструкторы были готовы принять самые эффективные и
своевременные меры к их исправлению и что верховное командование оказалось в
этом вопросе не на высоте. Его главной виной было отсутствие единого плана
ведения войны, в противном случае уже в 1940 году оно не ограничилось бы
совершенствованием тех типов самолетов, которые могли быть в наикратчайший
срок изготовлены для фронта. Чудо, выразившееся в появлении пикирующего
бомбардировщика, выгодного в связи с небольшой стоимостью его производства,
но Непригодного в качестве самолета дальнего действия, не вызвало более или
менее продолжительного удивления. Наконец, высшему военному руководству
Германии не следовало в 1941 году ограничиваться только “выдвижением”
проблемы строительства самолетов на первый план. Это весьма сомнительное по
своему значению мероприятие при недостатке сырья и огромном количестве
запросов со стороны других видов вооруженных сил, а также при непостоянстве
руководства того времени не могло быть действительно исчерпывающим
решением проблемы. Нужно было еще раньше без всяких оговорок сделать задачу
усиления ВВС действительно первоочередной и в ущерб другим безусловно
законным требованиям придерживаться раз принятого решения. И если этого не
случилось, то основная вина за это лежит на верховном командовании
вооруженных сил и главном командовании ВВС Германии, ибо исход войны в
конечном счете во многом зависел именно от такого решения. [206]
Блестящие успехи немецкой авиации на первом году войны в России
способствовали тому, что предыдущий боевой опыт, имевший огромное значение
для развития воздушных сил, был более или менее предан забвению. Господство в
воздухе было завоевано уже в первые два дня этой войны, когда несколько тысяч
русских самолетов оказались выведенными из строя. В то время войска немецкой
армии еще не чувствовали себя в одиночестве на поле боя. Но и здесь главным
козырем была авиация ближнего действия, и именно ей было отдано все лучшее,
что имелось у армии на Востоке. Задачи оперативного характера по-прежнему
оставались исключением, несмотря на то, что уже сама по себе глубина русской
территории предоставляла для этого большие возможности. С самого начала войны
(21-22 июня 1941 года) из ставших шаблонными действий немецкой авиации
выделяются лишь налеты на Москву — политический и экономический центр и
важнейший узел дорог России, — проводившиеся вполне успешно на протяжении