власовскому движению официальный характер. Ведущие деятели генштаба и 
министерства иностранных дел советовали как можно скорее создать под началом 
Власова настоящий русский комитет и дать Власову должность главного инспектора 
Восточных войск. Конечно, о главной цели, которую ставили перед собой все 
оппозиционные к восточной политике Гитлера круги, — о признании русского 
правительства и формировании русской армии — здесь говорилось очень 
завуалированно, пока что обсуждалось лишь участие Власова в управлении 
оккупированными районами и в командовании "национальными силами". Но Гитлер, до 
которого предложения такого рода доходили различными путями, оказался 
достаточно проницателен и немедленно наложил на них вето. 
8 июня 1943 года в разговоре с начальником штаба ОКВ генерал-фельдмаршалом 
Кейтелем и начальником генерального штаба ОКХ генералом Цейтцлером Гитлер 
категорически и "окончательно" высказался против активизации Русского 
освободительного движения и создания русской армии до конца года{745}. 1 июля 
1943 года он подтвердил это решение на созванном им совещании командующих 
армиями на Востоке, обосновав его тем, что, как учит опыт истории, "такие 
национальные движения в моменты кризиса всегда обращаются против 
державы-захватчика". В качестве примера он привел неудачу 1916 года, когда 
польскую армию попытались поставить на службу немецко-австрийскому военному 
руководству. При этом, однако, Гитлер не учел одного важного момента: 
осуществления своих политических чаяний поляки могли ожидать только от союза с 
державами Антанты, а никак не с державами Четверного союза. Во второй мировой 
войне дело обстояло как раз наоборот: если крушение сталинского режима вообще 
было возможно, то национально настроенные русские могли надеяться достичь его 
лишь в союзе с Германией. Для Власова не было пути назад. Гитлер же под 
различными предлогами отказывался помочь ему. Отныне имя Власова разрешалось 
использовать лишь в пропагандистских целях для обмана противника. [283] 
Сам же Власов из-за своих "резких и некомпетентных высказываний" был, по 
приказу фельдмаршала Кейтеля, посажен под домашний арест, и Кейтель пригрозил 
ему, что, если такое повторится, за генерала возьмется гестапо. Искусственное 
"прекращение власовской акции" и "затишье вокруг власовской армии" положило 
конец всем надеждам и вызвало глубочайшее разочарование русской и немецкой 
стороны{746}. Даже верные сторонники Власова пали духом. Показательна в этом 
плане история генерал-майора А. Е. Бу-дыхо, бывшего командира дивизии Красной 
армии, сменившего полковника Боярского на посту "штабного офицера по обучению и 
подготовке восточных войск" в немецкой 16-й армии. Будыхо поддался на посулы 
советской пропаганды и в ночь на 13 октября 1943 года перешел с ординарцем к 
партизанам. После его внезапного исчезновения было устроено расследование, а 
командующий группой армий "Север" генерал-фельдмаршал Г. фон Кюхлер и 
командующий 16-й армией генерал-фельдмаршал Э. Буш обменялись весьма 
раздраженными посланиями{747}. Однако Будыхо не удалось обмануть судьбу: вскоре 
немцы взяли в плен советского офицера, сброшенного с парашютом, и тот рассказал,
 что перебежчик, имевший знаки различия генерал-майора РОА, был расстрелян по 
решению партизанского суда, "который приговаривает к смерти всех солдат РОА" 63.
 
Подводя итоги, можно сказать, что власовская акция 1943 года не удалась лишь по 
вине Гитлера. Дело не в том, что, как торжествующе утверждала советская 
пропаганда летом 1943 года, Власову, несмотря на все его усилия, "не удалось" 
создать армию, но в том, что, к величайшему огорчению самого генерала, его 
русских соратников и немецких покровителей, за это столь перспективное 
начинание, по существу, даже и не смогли толком взяться. Вердикт Гитлера создал 
политический вакуум, подготовил ту почву, на которую смогла опереться советская 
пропаганда. Наряду с ухудшением военного положения это явилось одной из причин 
явлений разложения в добровольческих формированиях во второй половине года{748},
 после чего значительную часть их перевели на западный и южный европейские 
театры военных действий. Вопреки распространенному в литературе мнению, ведущие 
деятели РОА, например Буняченко, всячески приветствовали этот перевод и даже 
способствовали ему, надеясь, что вдали от советского влияния формирования 
сохранятся до того момента, когда будет санкционировано создание 
Освободительного движения и их можно будет реорганизовать. [284] Полковник 
Боярский в июне 1943 года заявил, что события все равно заставят Германию 
признать русское национальное правительство. И хотя в принципе он оказался прав,
 благоприятный момент был безвозвратно упущен. [285] 
Глава 14. Борьба с феноменом Власова.
Во время войны советскому руководству так и не привелось всерьез столкнуться с 
Русским освободительным движением. Пропагандистские мероприятия ограничивались 
тактическими рамками, а в конце осени 1943 года, после спада первой фазы 
власовского движения, и вовсе прекратились. К тому времени, когда в ноябре 1944 
года возник КОНР, а затем — сама РОА, в Красной армии бытовало мнение, что 
"власовская армия взята в плен, а сам Власов Застрелился"{749}. Впрочем, 
советская сторона пренебрегла феноменом Власова вовсе не вследствие 
собственного морально-политического превосходства и не из-за недостаточного 
влияния идей движения, но единственно потому, что Гитлер воспрепятствовал 
распространению этих идей. А широкомасштабная кампания по пропаганде положений 
Пражского манифеста, планируемая после создания КОНР и формирования армии, то 
есть всего за несколько месяцев до окончания войны, развернуться не успела, так 
что советскому руководству не пришлось еще раз заниматься публичным обсуждением 
власовского вопроса. Однако в кулуарах к нему по-прежнему относились очень 
серьезно. Не случайно начальник советской контрольной комиссии при Верховном 
командовании генерал-майор Трусков настоятельно требовал во Фленсбурге 20 мая