столкновений с немецкими или американскими частями, 21 апреля они достигли 
Планы, где к ним присоединился зенитный полк. 23 апреля в Нейерне в марш 
влились части связи ВВС. По дороге по просьбе делегации офицеров во главе с 
капитаном Якитовичем они приняли в свои ряды около 800 человек — остатки 1-го 
полка белорусской дивизии " Беларусь". Связи с Власовым и штабом армии не было, 
с 1-й и 2-й дивизиями РОА — тоже, но 24 апреля к великому облегчению Мальцева в 
Нейерне появился Ашенбреннер. 
Сразу же был созван военный совет, в котором кроме Мальцева и Ашенбреннера и их 
адъютантов Плющева и Бушмана приняли участие полковники Ванюшин и Байдак, а 
также майоры Альбов и Меттль. Ашенбреннер сообщил о военном положении, 
обрисовав его в самых мрачных тонах: окончательное поражение вермахта — дело 
нескольких дней, повсюду хаос и паника, добраться до Линца или Будвайса 
невозможно. Бесперспективной казалась Ашенбреннеру также и попытка соединиться 
с 1-й дивизией РОА, которая с неизвестной целью "маневрировала" в области 
действий группы армий под командованием фельдмаршала Шернера. Так как 
американцы, скорее всего, уже достигли линии Фюрт — Кам — Фихтах и в любую 
минуту могли наткнуться на войска РОА, Ашенбреннер считал нужным немедленно 
начать переговоры с противником, чтобы, независимо от других частей РОА, сдать 
в плен формирования ВВС и тем самым даже, может быть, "открыть дверь" для 
остальных частей РОА. Немецкий генерал по собственному почину уже предпринял 
первые шаги в этом направлении, послав 23 апреля к американцам капитана запаса 
Оберлендера, ученого, хорошо знавшего восточную проблематику. Оберлендер 
встретился с начальником штаба 12-го корпуса 3-й американской армии бригадным 
генералом Кенином{259}, ему удалось даже заинтересовать американца, однако тот 
полагал, что переговоры о сдаче в плен должны вестись на более [97] высоком 
уровне. Поэтому Ашенбреннер предложил Мальцеву как командующему ВВС РОА и 
доверенному лицу Власова немедленно отправиться вместе с ним — в качестве 
полномочного генерала вермахта — к американцам, чтобы подробно обсудить сдачу в 
плен. Давая этот совет, Ашенбреннер показал себя поистине бескорыстным другом и 
советником руководства РОА. Все его поведение настолько явно диктовалось 
заботой о сохранении хотя бы личного состава ВВС РОА, что Мальцеву оставалось 
лишь с благодарностью согласиться{260}. После короткого обсуждения было решено 
вести переговоры о предоставлении членам ВВС статуса политических беженцев. На 
время отсутствия Мальцева командующим ВВС оставался начальник штаба полковник 
Ванюшин. Войска получили приказ выйти на Цвизель и, если командующий не 
вернется к 27 апреля, предпринять попытку пробиться на Пассау — Линц. 
Ашенбреннер пообещал оказать всяческую поддержку Ванюшину в его попытках 
восстановить связь с армейским штабом или другими частями РОА. 
Во время переговоров Мальцева и Ашенбреннера 24-25 апреля в штабе 12-го корпуса 
американцы вели себя чрезвычайно корректно, однако скоро выяснилось, что они не 
имеют ни малейшего понятия о том, что на немецкой стороне существует Русская 
освободительная армия, и не понимают ее целей. 25 апреля бригадный генерал 
Кенин ограничился заявлением, что 12-й корпус и 3-я армия не уполномочены вести 
какие бы то ни было переговоры о предоставлении политического убежища, так как 
это политический вопрос, находящийся в компетенции президента и конгресса. Сам 
Кенин соглашался лишь вести переговоры о безоговорочной сдаче оружия, но 
добавил, отвечая на вопрос парламентеров, что до окончания войны и 
окончательного урегулирования вопроса относительно предоставления убежища 
военнопленные члены ВВС могут не опасаться выдачи. В это время американские 
войска уже подходили к Баварии, так что план о воссоединении с другими частями 
РОА становился и вовсе неосуществимым. Поэтому Мальцев, не видя другого выхода, 
почел за лучшее принять предложенные ему условия капитуляции и безоговорочно 
передать свои войска американцам. По достигнутой в американском штабе 
договоренности, 27 апреля в 10 часов части ВВС РОА должны были сложить оружие 
на развилке между Цвизелем и Регеном. 
Несмотря на малоутешительный исход своей миссии, Мальцев вернулся к своим 
войскам несломленным. Он по-прежнему верил, что не все еще потеряно, что надо 
только как следует разъяснить [98] союзникам цели Освободительного движения. До 
сих пор они не проявляли большого интереса к этим вопросам. Поэтому при 
прощании с Ашенбреннером он попросил немецкого генерала уговорить Власова 
отправиться в какую-нибудь нейтральную страну, Испанию или Португалию, и 
попытаться оттуда установить связь с западными державами. Через несколько дней 
для этой цели был подготовлен специальный самолет, за штурвал которого должен 
был сесть капитан Антилевский. Но Власов отклонял все предложения такого рода, 
считая, что командир не имеет права в критический момент бросить своих людей. 
Вечером 25 апреля Мальцев сообщил командирам частей о результатах переговоров и 
приказал начать подготовку к сдаче оружия. Он лично посетил все подразделения, 
даже теперь не оставляя попыток внушить солдатам и офицерам свою веру в то, что 
все уладится, что надо положиться на "демократические принципы" и "чувство 
справедливости" американцев — больше рассчитывать было не на что. "Мы надеемся, 
что они все же примут нас под свое покровительство"*, — заявил он{261}. Впрочем,
 отнюдь не все разделяли эту надежду: вечером 26 апреля начальник отдела 
безопасности майор Тухольников доложил об исчезновении командира авиационного 
полка полковника Байдака, майора Климовича и начальника отдела пропаганды 
майора Альбова — все трое были старые эмигранты. Именно на майора Альбова, 
имевшего благодаря своей деятельности в мирное время обширные связи с 
англо-американскими кругами, Мальцев возлагал особые надежды при будущих 
переговорах с американцами. Теперь он, как выразился адъютант Плющев, остался 
"без языка". 
Сдача оружия 27 апреля в Лангдорфе, между Цвизелем и Регеном, прошла