войск СС, причинит немало огорчений своему новому шефу, рейхсфюреру СС Гиммлеру.

      Как говорится, сегодня — верные друзья, завтра — смертельные враги. 30 
июня 1934 года пули эсэсовских палачей навечно соединили фон Кара и его бывшего 
противника Рёма. Лишь посредникам, бывшему командиру Рёма Францу фон Эппу и 
будущему фюреру СА Герману Хёфле, пытавшимся в тот день, 9 ноября 1923 года, 
примирить Кара с путчистами, суждено было пережить историю черного ордена. Но 
их попытка не удалась. Рёму пришлось капитулировать перед превосходящими силами 
рейхсвера и полиции и сложить оружие. Только невооруженных членов « 
Рейхскригсфлагге» выпускали за полицейское оцепление. Итог: движение Гитлера и 
Рёма было разгромлено, а за Гитлером захлопнулись зарешеченные ворота 
Ландсбергской крепости.
      Знаменосец Гиммлер остался один — без идола, без веры. Он переживал 
внутренний кризис: должность потерял, а новой работы, несмотря на 
многочисленные попытки, найти никак не удавалось, Майя Лориц окончательно 
порвала с ним, да и политическая борьба окончилась полным разочарованием. Лишь 
благодаря моральной поддержке своих новых почитательниц, Гиммлеру удалось 
остаться на плаву. Подружки в самом деле верили, что 9 ноября 1923 года бравый 
знаменосец совершил подвиг исторического значения. Одна из его поклонниц 
буквально упивалась воспоминаниями:
      "Перед военным министерством — колонны «Рейхскригсфлагге». Впереди — 
Гиммлер со знаменем. Чувствуется, как надежно чувствует себя знамя в его руках 
и как он горд этим. Я подхожу к нему, не в состоянии молвить и слова. Звучат 
его слова:
      
    Гордитесь — я знаменосец!
    Не бойтесь — я знаменосец!
    Любите меня — я знаменосец!"
      
      Подружка Гиммлера Мария Р. (возможно — Мариэла Раушмайер), направляя 
«знаменосцу» письмо одной из его очередных поклонниц, сделала следующую 
приписку: «Это письмо — моему другу Генриху. Оно должно стать маленьким знаком 
горячей благодарности и дорогих воспоминаний о подвиге, который он совершил в 
часы, когда мы вновь научились надеяться».
      Неудавшийся путчист решил остаться в политике: из двух организованных на 
месте разогнанной НСДАП ультраправых «народнических» группировок он сделал 
выбор в пользу «Национального освободительного движения»62, созданного 
генералом Людендорфом. К нему принадлежал также случайный знакомый Генриха, 
ландсхутский аптекарь Грегор Штрассер63 , покрестьянски хитрый, воинственный 
националист, истинный глава движения. Штрассер заметил организаторские 
способности Гиммлера и привлек его к работе.
      На май 1924 года были намечены парламентские выборы. Впервые злейшие 
враги республики захотели повернуть «оружие демократии» против самой демократии.
 Штрассер решил, использовав гитлеровский путч, вызвавший сенсацию во всей 
Германии, протащить нацистов в рейхстаг. Спектакль небывалой предвыборной 
борьбы захлестнул Баварию. Пропагандист Гиммлер на мотоцикле мчался по дорогам 
Нижней Баварии, распространяя идеи Грегора Штрассера. Переезжал из одной 
деревни в другую. В его рабочем календаре можно прочесть:
      "23. 02. 24: речи в Эггмюле, Ландвайде и Бирнбахе;
      24. 02. 24: выступления в Кельхайме и Заале, затем — «индивидуальная 
работа»;
      25. 02. 24: полуторачасовая речь в Роре".
      Он побил все рекорды нацистской демагогии. Разоблачал евреев и масонов, 
натравлял крестьян на финансовых магнатов, воспевал будущий мир, в котором 
решающее слово будет, естественно, за благородным крестьянством; метал громы и 
молнии в сторону большевизма, изобличал демократию и другие направления 
рациональной политики.
      «У меня ужасно много работы, — писал Гиммлер своему другу Кистлеру, — на 
меня возложена задача возглавить пропагандистскую деятельность на территории 
всей Нижней Баварии и развивать ее по всем направлениям».
      Усилия Гиммлера не прошли даром: движение Штрассера завоевало почти 2 
миллиона голосов избирателей и смогло получить в рейхстаге 32 депутатских 
мандата.
      Однако успех на выборах не обрадовал Гиммлера. Его мучили сомнения, 
перспективно ли движение, к которому он примкнул. Тому же Кистлеру он жаловался 
на свою «самоотверженную работу, не приносящую быстрых и видимых результатов», 
и на то, что ощущает себя занимающимся «безнадежным делом».
      Разногласия между «народниками» и «националистами», взаимные интриги 
противников и сторонников находящегося в заключении Гитлера смущали 
слабохарактерного Гиммлера, окончательно запутавшегося в распрях ультраправых 
группировок. Он искал своего идола — ВОЖДЯ, к которому можно было бы примкнуть, 
и был готов ему покориться. Но хозяина не было. Гиммлер был готов принять любую 
идею, но ее не было. Он страстно желал играть роль в истории, даже представляя 
себя мучеником. В дневнике Гиммлера есть и такие строки:
      
    Если ранят тебя,
    Защищайся и бейся до конца.
    Отдай жизнь свою,
    Но защити знамя.
    Его подхватят другие.