чему очень удивлялся Готтлоб Бергер. В некоторых дивизиях занятия по 
мировоззренческой подготовке вообще не проводились. Те же офицеры, которые 
пытались это делать, выслушивали сплошные насмешки. Организатор таких занятий в 
13й дивизии СС жаловался в 1944 году: «Некоторые господа из штаба дивизии 
затронули мою честь как фюрера СС и офицера, поскольку они отрицательно 
отнеслись к моей работе». 2 октября 1943 года тайный информатор сообщил в 
главное управление СС: «Просто отвратительно слышать высказывания, что 
эсэсовский дух — не что иное, как дерьмо».
      Чем чаще Гиммлер знакомился о сообщениями такого рода, тем больше у него 
возникало подозрений, что он окружен неблагодарными генералами, находящимися 
практически в другом лагере, а именно в вермахте. С ужасом рейхсфюрер наблюдал, 
как они отпадали один за другим от «черного ордена».
      Бергер отметил, что командир 5го корпуса горных егерей обергруппенфюрер 
СС Флепс «стал вести себя странно», не допуская на штабные совещания 
националсоциалистского пропагандиста Андреаса Шмидта. Своими провермахтовскими 
высказываниями обергруппенфюрер СС Хёфле настолько обозлил Гиммлера, что он 
перестал обращаться к «старому бойцу», участнику ноябрьского путча 1923 года, 
на «ты» и пригрозил строгим наказанием. В своем письме ему он написал:
      «Господин Хёфле! Этим письмом я предупреждаю вас в последний раз, прежде 
чем отстраню от должности. Вы не только непослушный подчиненный сами, но, как 
оказывается, и приказы, отдаваемые вами, не выполняются. У меня сложилось 
впечатление, что вы превратились в воск в руках офицеров своего штаба. Будьте 
любезны сообщить мне письменно кратко и четко — без извинений и объяснений, — 
готовы ли вы слушаться меня и выполнять отдаваемые мною приказы или же будете 
продолжать внимать нашептываниям своего штаба и повиноваться распоряжениям 
командования вермахта».
      Взрыв негодования рейхсфюрера СС Хёфле перенес вполне спокойно, как и 
обергруппенфюрер СС Биттрих, командир 2го танкового корпуса, которого Гиммлер 
хотел снять за критические высказывания после начала высадки войск союзников во 
Франции. Биттрих простонапросто отказался сдать свою должность, сославшись на 
главнокомандующего войсками западного фронта генералфельдмаршала Моделя.
      Еще больше Гиммлер был раздражен тем, что бывший его фаворит, 
обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Феликс Штайнер присоединился к группе 
его критиков.
      «Вы — самый непослушный из моих генералов!» — воскликнул както Гиммлер, 
узнав из некоторых источников, что Штайнер назвал его «расхлябанным романтиком».

      До Гиммлера и ранее доходили слухи, что Штайнер поддерживает тесные 
отношения с эсэсовскими фюрерами, высмеивавшими похожую на паука фигуру своего 
шефа. Гиммлер был шокирован его открытой критикой стратегии Гитлера во время 
западной кампании в 1940 году, которую он высказал в казино в присутствии 
многих эсэсовских фюреров, когда Штайнер был еще командиром полка СС «Германия».
 Рейхсфюрер СС послал тогда к нему Хауссера, чтобы уговорить прекратить 
разговоры на эту тему.
      Гиммлера покоробили и критические высказывания близкого к Штайнеру 
начальника оперативного отдела дивизии «Викинг» штурмбанфюрера СС Райхеля, 
пользовавшегося авторитетом среди офицерского состава. В августе 1942 года 
Гиммлер заявил Штайнеру:
      «Считаю недопустимым, чтобы Райхель впредь открывал свой грязный рот для 
произнесения критических высказываний не только в адрес руководства, но и меня, 
и даже самого фюрера».
      Большое недовольство вызывал у Гиммлера и начальник артиллерии Штайнера 
штандартенфюрер СС Гилле, который посолдатски отбрасывал в сторону все, 
касавшееся идеологии и вопросов мировоззрения. А на политического представителя 
в дивизии, оберштурмбанфюрера Фика, он даже накричал: «В нашем 
аристократическом 5м артиллерийском полку ношение коричневых рубашек 
осуждается. Мне придется прислать вам наряд солдат, чтобы помочь переодеться!»
      Гиммлер попытался переубедить Штайнера. Он угрожал, льстил, просил, 
апеллировал к чувству благодарности, посылал к нему своих представителей. Он 
поделился с близким ему Бергером мыслью, что «относится лояльно к тщеславию 
солдат, в особенности генералов, которое их даже в определенной степени красит».
 Гиммлер говорил: «Ему, Штайнеру, должно быть ясно, что именно в СС он стал 
обергруппенфюрером СС и генералом, командующим войсками СС в возрасте 47 лет. 
Сомневаюсь, чтобы в армии он смог вообще получить генерала. Поэтому он должен 
быть благоразумным и вести себя как революционный генерал, получивший звание 
обергруппенфюрера».
      Увещевания сменились угрозами: «Как рейхсфюрер СС я хочу, чтобы он, 
Штайнер, запретил раз и навсегда тот непристойный тон, в котором обо мне 
отзываются некоторые офицеры дивизии „Викинг“ в разговорах в казино и других 
местах. Такого я больше не потерплю».
      Однако все эти средства воздействия успеха не имели, в связи с чем Бергер 
констатировал: «Обергруппенфюрер Штайнер воспитанию не поддается. Он делает все,
 что хочет, и не терпит возражений».
      Когда Гиммлер узнал, что Штайнер приветствует своих солдат и офицеров 
криком «Хайль!» вместо положенного «Хайль Гитлер!» и критикует эсэсовскую 
политику отношения к русским людям как к «недочеловекам», он дал задание 
Бергеру выяснить, не утратил ли Штайнер верность рейхсфюреру СС. Бергер его 
успокоил, заявив, что «верность стала в войсках СС довольно растяжимым 
понятием».
      Гиммлеру и Бергеру было неизвестно, что в июне 1943 года Феликс Штайнер