подчиненных, обрушивая на каждого из них лавину приказов и распоряжений.
      «О вас говорят, что вы не хотите слушать тех, кто видит и называет вещи 
таковыми, какие они есть на самом деле, — написал однажды Гиммлеру старший 
охранник концлагерей группенфюрер СС Теодор Айке. — А ведь те, кто твердит „Так 
точно“ и „Слушаюсь“, оказывают своим начальникам плохую службу».
      Иногда тон обращений некоторых фюреров СС становился столь непочтительным,
 что рейхсфюрер СС был вынужден запретить лейтенантский жаргон. Бергер 
поддержал Гиммлера, заявив: «Критика необходима, однако критика начальников и 
высших инстанций недопустима и недостойна. К сожалению, у нас есть еще 
руководители, недалеко ушедшие от лейтенантского уровня».
      Бергер, самый верный из преданных Гиммлеру людей, давал ему иногда советы,
 как ликвидировать непослушание в высших эшелонах СС. 2 декабря 1940 года он, 
например предложил создать некий орган, который следил бы за членами ордена и 
предупреждал их, прежде чем они попытаются встать на стезю злоупотребления 
своим положением.
      «Если эти личности будут трижды уличены в неверности интересам 
рейхсфюрера, — говорил он, — то они должны будут либо выйти из охранных отрядов 
добровольно, либо будут выброшены из них, так как нарушат основной закон — 
верности рейхсфюреру. Когда такое произойдет с двумятремя фюрерами, об этом 
пойдут разговоры, и наш престиж заметно возрастет».
      Гиммлер применял и собственные методы воздействия на непослушных: грубые 
окрики (из практики школьного учителя), слежка даже за высокопоставленными 
руководителями, дача одного и того же поручения нескольким фюрерам, введение 
системы контроля. Постоянные порицания преследовали единую цель — напомнить 
самым различным фюрерам, что единственным источником их власти является 
рейхсфюрер.
      Так, например, он заявил бригадефюреру СС Хинце: Я дал вам шанс стать 
фюрером СС и полиции. Если вы не поймете этого и проявите непослушание или 
манию величия, или же ударитесь в пьянство, то будете сами виноваты в том, что 
из вас ничего не получится".
      Через некоторое время в его адрес последовал очередной окрик: «Доложитесь 
обергруппенфюреру СС Джеккельну, как вам было приказано. Надо не говорить, а 
работать».
      Оберфюрер СС, профессор, доктор Арнольд Вальдшмидт получил следующий 
нагоняй: «В будущем ожидаю от вас, как от старого члена партии и СС, что вы 
будете неукоснительно придерживаться мнения фюрера. На этот раз, хотя вы и 
нанесли ущерб престижу СС и германизму, я не сделаю никаких выводов. Но 
разрешения на выезд за рубеж вы пока не получите».
      Даже самые опытные обергруппенфюреры получали различные указания. Так, 
верховный представитель СС и полиции ЮгоЗапада получил депешу: «Напоминаю вам, 
что в нынешние трудные времена необходимо, наконец, проявить жесткость и 
соответствующий размах, дабы положить конец паническим настроениям».
      А к старому сопернику и другу, с которым они были на «ты», 
оберстгруппенфюреру СС Курту Далюге, Гиммлер обратился с призывом:
      «Заклинаю тебя навести железною рукою необходимый порядок и покончить с 
чиновничьим духом, вырвав его с корнем раз и навсегда».
      Рейхсфюрер вмешивался даже в семейную жизнь своих подчиненных.
      16 мая 1944 года он написал верховному представителю в Дании: «Прошу вас 
провести с женою необходимую воспитательную работу, чтобы она прекратила 
высказывать громко свое мнение о политических делах в оккупированной нами 
стране и о самом гауляйтере где ни попало. У меня сложилось впечатление, что вы 
не оказываете своей молодой жене должного внимания и не воспитываете ее так, 
как это следует делать фюреру СС».
      Вместе с тем он дал указание следить за высшим руководящим составом СС и 
докладывать ему о любых неполадках в их семейной жизни. Многих из них буквально 
преследовали анонимные письма.
      То, что Гиммлер придавал большое значение анонимным «сигналам», 
почувствовал на себе обергруппенфюрер СС Освальд Поль, начальник главного 
административного управления штаба СС, который должен был дать объяснение 
рейхсфюреру по поводу одного такого письма. А в нем утверждалось, будто бы его 
шурин, руководитель немецкого Красного Креста, занимался хищениями из 
подчиненного ему склада этой организации в Нойбабельсберге. Когда Поль прочитал 
эту пачкотню, он написал сал письмо гиммлеровскому секретарю Брандту, в котором 
выразил свой протест против придаваемого рейхсфюрером внимания подобным 
«сообщениям»:
      «Отношение рейхсфюрера к анонимкам вызывает недоумение и отрицательную 
реакцию у большинства наших людей. Я лично бросаю каждое такое письмо туда, где 
ему надлежит быть — в огонь камина».
      К такой критике Гиммлер отнесся с яростью и продиктовал циркуляр, 
датированный 29 августа 1941 года: «Поскольку до сих пор принято, что 
характеристику подчиненным дают их начальники, я и впредь буду квалифицировать 
группенфюреров и обергруппенфюреров по количеству анонимных писем, поступающих 
из их округов».
      Один фюрер СС контролировал другого. Так, обергруппенфюрер СС Вольф 
переправил группенфюреру Кальтенбруннеру полученное им донесение, из которого 
явствовало, что группенфюрер использует казенный бензин для поездок к семье. 
Бригадефюрер Олендорф преподнес обергруппенфюреру Вольфу сообщение, что тот 
слишком часто пользуется служебной автомашиной для доставки на свою квартиру 
бесчисленного количества уток и гусей.
      Осуществляя контроль за подчиненными, Гиммлер пользовался, кроме того,