Еще до этого Томас познакомился с французским антисемитом Евгением 
Делонком, который предложил ему фантастический план окончательного решения 
еврейского вопроса во Франции путем подрыва нескольких парижских синагог. Томас 
клюнул на это и поручил своему сотруднику оберштурмфюреру СС Хансу Зоммеру 
привезти из Берлина взрывчатку. В ночь со 2 на 3 октября 1941 года в 2.30 
взлетела на воздух синагога на улице рю де Турель, а вслед за ней были 
повреждены еще шесть.
      Кнохен был вынужден начать расследование и через несколько дней доложил 
Штюльпнагелю, что это дело рук французских правых экстремистов, возглавляемых 
неким Делонком.
      Однако Зоммер в пьяном виде проболтается доверенным лицам военной 
администрации в баре «Кабаре Шантили», что взрывы инсценированы самим Кнохеном.
      Главное командование сухопутных войск направило 21 октября 1941 года 
Гейдриху следующее донесение: «Взрывчатка была доставлена из Берлина 
оберштурмфюрером СС Зоммером и передана преступникам. Ему было точно известно 
время и место намечавшихся акций. Действовал он по приказу начальника парижской 
службы безопасности оберштурмбанфюрера СС Кнохена»
      Военные использовали этот просчет СД, и 22 октября верховный 
главнокомандующий вермахта генералфельдмаршал Кейтель потребовал отзыва 
Кнохена, Зоммера и Томаса. В качестве обоснования было сказано, что в 
результате замаскированных действий Кнохена командующий войсками во Франции 
попал в щекотливое положение, требуя наказания французов за террористические 
акты, подготовленные в действительности службою СД.
      6 ноября Гейдрих продиктовал свой ответ в очень осторожных выражениях: 
«Изза специфики проводимых мероприятий начальник моей службы в Париже не стал 
докладывать о них командующему войсками во Франции, поскольку, как это 
показывает практика предыдущего сотрудничества, тот не понял бы необходимости 
проведения подобных мероприятий в отношении мировоззренческого противника».
      Военные продолжали настаивать на своих требованиях, и Гейдрих был 
вынужден уступить. Томаса и Зоммера отозвали. Сфера деятельности оставшегося 
Кнохена была ограничена в еще большей степени. Время от времени связь его с 
Берлином нарушалась, а проведение самостоятельных расследований запрещалось. Он 
проявлял вынужденную бездеятельность. Поэтому шеф гестапо Мюллер заявил даже, 
что у Кнохена стала проявляться слишком прозападная ориентация. Только в мае 
1942 года Гейдриху удалось настоять на назначении во Францию представителя 
полиции безопасности и СС высокого ранга, который освободил Кнохена и его людей 
от жесткого контроля вермахта. Им был Карл Альбрехт Оберг, бывший сослуживец 
генерала Карла Генриха Штюльпнагеля, кузена Отто фон Штюльпнагеля, командующего 
войсками во Франции, с которым он старался поддерживать хорошие отношения.
      Руководство СС держало себя тактично по отношению к военным еще и потому, 
что вермахт продолжал оккупировать все новые страны. После балканского похода в 
Греции и Югославии была установлена военная власть, не допускавшая в эти страны 
СС, к ее большому неудовольствию. Правда, Гиммлеру удалось протащить в 
административные структуры некоторых стран Западной и ЮгоВосточной Европы 
своих представителей в качестве советников, но толку от них было мало. Особенно 
недоволен Гиммлер был советником в штабе командующего войсками в Бельгии и 
Северной Франции, бригадефюрером СС Эггертом Реедером.
      Реедер, представитель старых прусских бюрократических традиций, не 
склонный к компромиссам, придерживался оккупационной политики, проводимой 
главою военных властей фон Фалькенхаузеном и вызывавшей неудовольствие на 
ПринцАльбрехтштрассе. Группенфюрер СС Готтлоб Бергер, начальник одного из 
главных управлений СС, подручный Гиммлера, заявлял даже, что Реедер "проводит 
политику, угодную не рейху, а бельгийцам.
      Реедер пропускал мимо ушей увещевания Гиммлера, прислушиваясь к мнению 
оберкригсфервальтунгсрата Франца Тедика, антинацистски настроенного правого 
католика, посещавшего в военной форме богослужения в церкви. В который уже раз 
рейхсфюрер СС потребовал от Реедера: «Вы пообещали группенфюреру СС Бергеру 
освободить от занимаемой должности до 31.12. 1942 года референта Тедика, не 
вызывающего у нас доверия и плохого советника в политических вопросах в 
оккупированной Бельгии. Но обещания своего не выполнили».
      Реедер на это не обратил внимания.
      В не меньшей степени разочаровал Гиммлера и бригадефюрер СС Вернер Бест, 
начальник административного отдела в штабе оккупационного правления во Франции. 
После прибытия туда Оберга военные решили обезопасить свои тылы от 
представителей СС и сократили численность оккупационных структур. 
Министериальрат Бест мог рассчитывать только на должность референта, но он от 
нее отказался.
      Подобный трюк проделали военные и с группенфюрером СС Харальдом Турнером 
в Сербии. Его сотрудник, штурмбанфюрер СС Георг Кизель, доложил 31 марта 1942 
года в Берлин: «Нет никакого сомнения в том, что вермахт попытается всеми 
средствами выжить группенфюрера СС Турнера из органов оккупационного правления, 
считая его присутствие слишком для себя опасным».
      От своего шпика Кизель узнал, что командование вооруженных сил 
ЮгоВостока намерено, как и в Париже, сократить численность управленческого 
аппарата, и выдворить Турнера из Сербии. Поводом послужило направление в Сербию 
представителя полиции безопасности и СС высокого ранга.
      Военное командование решило поиграть на нервах Турнера, выселив его из 
служебной квартиры и запретив подписывать любую документацию, а тем более ее 
отправку, так как командующий «обнаружил в одном из его донесений 
непозволительную критику в адрес своего управления». А начальник штаба