функционеры и активисты, евреи, цыгане, саботажники и агенты, представляющие 
собой опасность для войск, должны быть выявлены и казнены без суда и следствия».

      Попытался ли ктолибо из них опротестовать чудовищный приказ и отказаться 
повиноваться диктатору? Тот же Олендорф, хотя и высказался перед собравшимися 
против экзекуционных мероприятий, заявил, что считает своим долгом выполнять 
приказы правительства вне зависимости от того, являются ли они нравственными 
или же аморальными. Доктор юриспруденции Мартин Зандбергер, начальник 
оперативной команды 1а подверг критике приказ фюрера, посчитав его тем не менее 
«законным», поскольку Гитлер представлял верховную власть в государстве. 
Примерно в таком же духе аргументировал свое отношение к сказанному и Блюме, 
посчитавший, «что приказ фюрера указывает на характер предстоящей войны».
      Так что фактически никто не протестовал и все послушно направились к 
местам назначений. 23 июня 1941 года, на следующий день после того, как Адольф 
Гитлер поджег факел войны против России, гейдриховские посланцы смерти уже 
приступили к своим действиям.
      Советское еврейство было совершенно не готово принять на себя удар 
оперативных групп. Дело в том, что сталинская пресса почти ничего не сообщала о 
нацистской антиеврейской пропаганде. На Украине, например, жители ряда городов 
и сел восприняли гитлеровцев подобно солдатам кайзера 1918 года и 
приветствовали немцев как освободителей. Командир одной из спецкоманд, 
действовавших в Белоруссии, докладывал 12 июля 1941 года: «Бросается в глаза, 
что евреи плохо проинформированы о нашем к ним отношении».
      Оперативные группы следовали по пятам наступавших войск, чтобы как можно 
лучше использовать эффект внезапности. Их основной целью были города, 90 % 
жителей которых составляли евреи. Довольно часто оперативные и спецкоманды 
появлялись в городах, где еще шли бои. В такие города, как Каунас, Елгава, Рига 
и Ревель (Таллинн) оперативные группы вступили одновременно с войсками. Их 
машины следовали за передовыми танками при взятии Житомира, а оперативная 
команда 4А стала орудовать в Киеве в день его падения (19 сентября 1941 года).
      Таким образом, уже с первых дней начала действий оперативных групп 
жертвами их становились десятки тысяч мирных жителей. Гейдриховские палачи не 
гнушались никаких зверств. Цифры уничтоженных людей звучали в их докладах 
подобно количественным показателям производителей, скажем, холодильников.
      В очередном донесении оперативной группы Д за номером 153, например, 
сообщалось: «Все населенные пункты в районе действий спецкоманд очищены от 
евреев. За отчетный период времени расстреляно 3176 евреев, 85 партизан, 12 
грабителей и 122 коммунистических функционера. Общее их число составило 79 276 
человек».
      Оперативная группа С в сводном отчете за № 17 докладывала: «В 
соответствии с полученными указаниями во всех оккупированных городах Белоруссии 
проводилась ликвидация функционеров государственного и партийного аппаратов. То 
же самое касалось и евреев… Оперативной командой 4а за последние дни 
расстреляно 1107 взрослых и 661 молодых евреев. Всего же ею по состоянию на 6. 
09. 1941 ликвидировано 11 328 евреев».
      Расстрелы, расстрелы и расстрелы. Вот еще несколько выдержек из донесений 
различных команд:
      — Оперативная команда номер 6: «Расстреляно 10 000 евреев».
      — Оперативная команда номер 8: «Ликвидировано 113 евреев».
      — Оперативная группа Д: «За указанное время расстреляно 2010 евреев».
      Слухи о зверствах гитлеровских оперативных групп распространились подобно 
степному пожару. Евреи панически бежали из населенных пунктов, к которым 
подходила война. Теперь они осознавали грозившую им опасность, и гейдриховцам 
стало действовать сложнее.
      Охотники за людьми пошли тогда на различные хитрости и трюки. Вот что 
сообщает один из таких деятелей: «Евреям города было предложено прибыть в 
определенное место для переписи и отправки в лагерь. Пришло около 34 000 
человек, в числе которых женщины и дети. У всех у них были отобраны ценные вещи 
и одежда, ликвидация же их заняла несколько дней».
      В Киеве, по сообщению оперативной группы С, евреям было предложено 
переселиться в другие места. Нашлось свыше 30 000 человек, которые, благодаря 
хорошо продуманной организации, верили в это вплоть до экзекуции.
      Холодный бюрократический язык палачей не отразил размеры горя, гнусности 
и мерзости, обрушившихся на российское еврейство. И даже показания чудом 
уцелевших свидетелей не могут передать картину совершавшегося мракобесия: 
убийств сотен тысяч ни в чем не повинных людей. Ямы и рвы, заполненные трупами, 
женщины с младенцами на руках, жуткие сцены на краю могил.
      Майор Рёслер, командир 528го пехотного полка, дислоцированного в 
Житомире, услышал както в конце июля 1941 года беспорядочную ружейную стрельбу.
 Поспешив к месту происшедшего, он увидел страшную и омерзительную картину. 
Прямо перед ним находился ров, наполненный бесчисленным количеством трупов 
евреев обеих полов и самого различного возраста. Майор потом вспоминал: "На 
горе трупов лежал старый еврей с пышной седой бородой, на левой руке которого 
висела прогулочная трость. Поскольку он еще порывисто дышал, я обратился к 
стоявшему рядом полицейскому с просьбой пристрелить его, на что тот с усмешкой 
ответил: «Да я ему вогнал уже семь пуль в брюхо, так что он вотвот подохнет».
      Евреи в одной из деревень попрятались, услышав о приближении немцев. 
Когда каратели въехали в деревню, они увидели только женщину, стоявшую на краю 
дороги с ребенком на руках. Она отказалась указать место, где спрятались 
беглецы. Тогда какойто эсэсовец вырвал у нее из рук ребенка, схватил его за