Аэрокобрами, Кингкобрами и Бостонами. Американцы в невероятных количествах 
снабжают своего союзника автотранспортом, но также и самолетами. Неужели в их 
собственных интересах помогать русским в таких масштабах? Мы часто спорим по 
этому поводу.
 
***
 
   Однажды, в половину третьего ночи меня будит лейтенант Вейсбах, мой офицер 
по разведке. Фельдмаршал Шернер желает срочно поговорить со мной. Долгое время 
по ночам я отключал свой телефон, потому что я делаю первые вылет очень рано и 
должен хорошо отдохнуть. Поэтому мой офицер по разведке, который не должен 
лететь следующим утром, отвечает на все ночные звонки, но для фельдмаршала я 
всегда на месте. Он не ходит вокруг да около – это не его стиль.
   «Можете вылететь немедленно? Прорвалось до сорока танков с мотопехотой. Наши 
фронтовые подразделения не смогли остановить прорыв и хотят вновь закрыть брешь 
этим вечером. Но эти русские продвинулись уже далеко и их нужно атаковать, 
чтобы они не смогли расширить район прорыва. Если им удастся это сделать, они 
могут нанести огромный ущерб нашим тыловым линиям снабжения». Это все та же 
самая старая история. Я слишком долго нахожусь в секторе Шернера, чтобы долго 
удивляться. Наши братья по оружию на фронте залегли и пропустили танки над 
собой, а теперь ожидают, что мы будем таскать для них каштаны из огня. Они 
оставили нам честь разобраться с вражескими силами в их тылу, надеясь, что 
смогут закрыть брешь в тот же самый вечер или через пару дней, обезвредив 
окруженные вражеские силы. Здесь, в Курляндии, это особенно важно, потому что 
любой прорыв противника может привести к распаду всего фронта.
   После краткого анализа ситуации я говорю фельдмаршалу: «В темноте вылет не 
будет иметь никакого успеха, потому что мне нужен дневной свет для атак танков 
и грузовиков с малой высоты. Я обещаю подняться в воздух на рассвете силами 
всей третьей эскадрильи и противотанкового звена для атаки того места на карте, 
которое вы мне укажете. Затем я немедленно свяжусь с вами и дам вам знать, как 
выглядит ситуация». Согласно тому, что он мне сказал, красные проникли в 
озерный район и в данный момент, со всеми своими ударными бронетанковыми 
соединениями находятся дороге, идущей между двумя озерами. Тем временем я 
инструктирую лейтенанта Вейсбаха с помощью телефона собрать метеодонесения из 
всех возможных источников и разбудить нас так, чтобы мы могли вылететь в 
предрассветные сумерки и появится над целью с первыми лучами солнца. Краткий 
телефонный звонок командирам звеньев и дальше все идет автоматически. То, в чем 
вы практиковались сотни раз, вы можете делать даже во сне. Повар знает точно 
когда подавать кофе. Старший механик до секунды знает когда нужно строить 
наземный персонал и начинать подготовку к вылету. От меня требуется лишь 
сообщить звеньям:
   «Первый вылет в 05:30».
   Рано утром над аэродромом стоит густой туман. Ввиду срочности этого задания 
и надеясь, что в районе цели видимость будет лучше, мы взлетаем. На низкой 
высоте мы идем курсом на юго-восток. К счастью, местность внизу плоская как 
доска, иначе полет был бы невозможен. Видимость чуть более 400 метров, особенно 
когда еще не совсем светло. Мы летим уже примерно полчаса когда туман 
опускается к земле, потому что мы приближаемся к озерному району. Из-за 
трудностей полета на высоте 50-60 метров я даю приказ перестроиться. В целях 
безопасности мы выстраиваемся в один ряд. Соседние самолеты движутся в 
приземном слое тумана и время от времени исчезают из виду. При этих погодных 
условиях мы не сможем успешно атаковать. Если нам придется сбрасывать бомбы, 
из-за малой высоты разлетающиеся осколки могут повредить наши собственные 
машины. Простое пребывание в зоне цели никому не помогло. Я рад, когда 
последний из нас благополучно приземляется. Я информирую обо всем фельдмаршала 
Шернера и он говорит мне, что получил те же самые метеосводки с линии фронта.
   Наконец, ближе к девяти часам утра слой тумана над аэродромом немного 
расползается и поднимается на высоту 400 метров. Я вылетаю вместе с 
противотанковым звеном в сопровождении седьмого звена, которое должно бомбить 
цели. Под самым слоем тумана мы вновь идем на юго-восток. Но чем дальше мы 
летим в этом направлении, тем ниже опускается нижняя кромка. Вскоре мы опять 
вынуждены опуститься на высоту 50 метров, видимость крайне плохая. На местности 
нет почти никаких ориентиров и поэтому я лечу по компасу. Начинается район озер,
 погода остается отвратительной. Я с северо-востока приближаюсь к той точке, 
которую фельдмаршал дал мне как местоположении ударных клиньев. Я делаю 
небольшой крюк на запад и пролетаю мимо цели, таким образом, чтобы после захода 
на цель я продолжал бы лететь по прямой к дому, крайне необходимая 
предосторожность в такую погоду. Если враг так силен, как это нам описывали, он,
 вероятнее всего, защищен соответствующим зенитным огнем. Мы не можем осторожно 
приближаться к цели под прикрытием холмов или деревьев, потому что заходим в 
атаку над водой, соответственно при выборе тактики зенитный огонь нужно 
принимать во внимание. Держаться вне поля зрения зенитчиков, то выходя из 
облаков и прячась, в них не момент быть рекомендовано всему строю из-за 
опасности столкновений так близко от земли, хотя это и возможно для одиночного 
самолета. Пилоты должны будут уделять внимание исключительно самому полету и не 
смогу достаточно сконцентрироваться на их задаче.
   Мы летим низко над водой, заходя с юга, погода пасмурная, я ничего не могу 
различить дальше 700-800 метров. Сейчас прямо впереди я вижу темную движущуюся 
массу: дорога, танки, грузовики, русские. Я немедленно кричу: «Атака»! Тут же 
почти в упор оборона открывает огонь прямо по моей машине: стреляют сдвоенные и