экспериментального самолета. Я охотно соглашаюсь и только сейчас награда делает 
меня поистине счастливым.
   Фюрер прикалывает медаль мне на грудь. Он говорит с нами около часа о 
военной ситуации, прошлых, настоящих и будущих планах. Мы все, прибывшие с 
фронта, изумлены его безошибочными суждениями о ситуации. Он не винит немецкого 
солдата на фронте. Он видит вещи точно так же, как и мы, как будто сам их 
пережил. Он полон идей и планов и абсолютно уверен в себе. Вновь и вновь он 
подчеркивает, что мы должны одержать победу над большевизмом, иначе мир будет 
погружен в ужасающий хаос, из которого он никогда не сможет выбраться. 
Следовательно, большевизм должен быть уничтожен, пусть даже сейчас западные 
союзники и отказываются понимать, как губительна для них и остального мира их 
собственная политика. Он излучает хладнокровие, которое передается и нам. 
Каждый из нас возвращается обратно обновленным и через два дня я возвращаюсь в 
свою старую часть, базирующуюся в Керчи, и принимаю командование своей 
эскадрильей.
10. На Кубани и под Белгородом
   Я взял с собой оснащенные пушками самолеты и знакомлю эскадрилью с новыми 
машинами. Как только я вижу возможность для применения экспериментальных 
самолетов, они вылетают вместе с моими. Позже из них образуют отдельную 
противотанковую эскадрилью, которая действует независимо, но в боевых действиях 
она остается под моим командованием. За нами следуют остальные самолеты, 
оставшиеся в Брянске. Капитан Степпе также возвращается в свою часть.
   Для бомбардировщиков «Штука» полно работы, потому что Советы переправились 
через Черное море и высадились в тылу нашего фронта. Они захватили плацдарм на 
холмистом побережье к востоку и юго-западу от Новороссийска. Мы часто вылетаем 
для его атаки. Подкрепления и снаряжение продолжают прибывать к противнику на 
десантных баржах. Противовоздушная оборона свирепствует с той же силой, как и 
над другими критически важными пунктами Кубанского плацдарма. Многие из моих 
товарищей совершают здесь свой последний полет. Мой командир выбрасывается с 
парашютом над плацдармом, ему везет и ветер относит его за наши окопы. Мы 
летаем взад и вперед между плацдармом и Крымской. Обычно я, вместе с моими 
самолетами, пикирую почти до уровня земли и затем ухожу на низкой высоте над 
морем или над плавнями дальше к северу, где оборона слабее. Небольшая высота, с 
которой сбрасываются бомбы, улучшает точность бомбежки и, кроме того, оборона 
еще не приспособилась к нашей тактике удара с малых высот.
   Если зенитки открывают огонь, когда мы приближаемся к Крымской, пролетая над 
равниной с посадками табака, многие новые экипажи становятся излишне 
многословными, но быстро успокаиваются, когда слышат, как «старики» смеются по 
радио над какой-то шуткой или куплетом из песенки. Кто-то кричит: «Максимилиан 
опять не в себе»! Это относится к командиру второй эскадрильи, он имеет 
привычку подолгу кружить в разрывах зенитных снарядов, вечно медля с 
пикированием, так что летящие за ним самолеты теряют ориентировку. Уверенность 
в себе и хладнокровие вскоре передаются и новичкам. Я часто делаю петлю, бочку 
или какой-нибудь другой трюк, а потом гадаю, что думают в этот момент зенитчики,
 наверное, полагают, что мне захотелось порезвиться и поиграть с ними в 
какую-то игру?
   Погода не препятствует боевым вылетам. Почти всегда ярко-голубое небо и 
солнечно. Когда вылетов нет, мы отправляемся искупаться в море, в Азовском или 
в Черном, в этих местах много великолепных пляжей. Если Швирблатту и мне 
хочется понырять, мы отправляемся в Керченскую гавань, где есть портовые краны 
и пирсы достаточной высоты.
   Аэродром в Керчи забит самолетами и мы перемещаемся в Керчь-Багерово, в 
десяти километрах к западу, разместившись в «колхозе». Здесь много леса и 
вскоре мы строим себе барак для столовой. В данный момент горючего мало и мы 
летаем, только если это абсолютно необходимо. Таким образом, в эти недели у нас 
много свободного времени, которое каждый проводит, как захочет. Мы со 
Швирблаттом бегаем по десять километров почти каждый день и вскоре уже хорошо 
знакомы со всей этой местностью не только с воздуха.
   Каждую ночь нас навещают советские Пе-2 и старые ДБ-3, они бомбят, в 
основном, железнодорожную станцию, гавань и аэродром в Керчи-IV. Здесь у нас 
есть зенитные орудия, а также, время от времени, на охоту вылетают несколько 
ночных истребителей. Мы обычно видим, как русские летят туда и обратно, почти 
каждый раз кто-то падает вниз, объятый пламенем. Наши противники не очень 
искусны в ночных схватках. Очевидно, что им нужно больше практиковаться. Иногда 
им просто везет. Однажды бомба попадает в поезд с боеприпасами, стоящий на 
подъездных путях и в течение многих часов вспышки озаряют ночное небо 
призрачным светом, земля дрожит от взрывов. Очень скоро эти рейды становятся 
частью нашего обычного распорядка дня, мы остаемся в постелях и спим, иначе 
недосыпание скажется на наших рейдах на следующий день, а это может привести к 
несчастью.
   Стоят последние дни июня, и время нашего пребывания в Крыму подходят к концу.
 Министр Шпеер находится в Керчи в связи с обширным строительным проектом и 
наносит нам визит на обратном пути, одновременно нашу часть посещает японская 
делегация.
   В это время полковник Купфер, командир «Иммельмана», отмечает свой день 
рождения, это существенный повод для празднования. Прекрасный сад при летней 
штаб-квартире полка оживлен веселой музыкой, но армейский оркестр немного 
фальшивит. Они играют подряд все вещи, которые от них ни потребуют. У каждого 
свой выбор. В такие часы каждый забывает о том, что дом так далеко и война 
продолжается. Мы все переносимся во времени и пространстве в невидимый мир